Перевод - Moist von Lipwig
Вся правда о Добрых Предзнаменованиях.
Или, по крайней мере, освящённое временем враньё.
Или, по крайней мере, освящённое временем враньё.
Однажды, давным-давно, Нил Гейман написал половину коротенькой истории. И не знал, чем её закончить. Он отправил её Терри Пратчетту, который тоже не знал. Но она засела у Терри в голове, и, где-то через год, он позвонил Нилу и сказал: «Я не знаю, чем кончится, но знаю, что будет дальше». На первый набросок ушло около двух месяцев, на второй – около шести. Любопытно, что в последнем варианте к шуткам были добавлены пояснения для американских издателей.
Каково было работать с Нилом Гейманом/Терри Пратчеттом?
Хм. Не забывайте, что в те дни Нил Гейман, знаете ли, был просто Нилом Гейманом, а Терри Пратчетт – всего-навсего Терри Пратчеттом. Мы уже давно знали друг друга, Нил брал интервью у Терри в 1985, после выхода первой книги о Плоском Мире. Слушайте, это всё не выглядело настолько серьёзно. И ни разу ни один из нас не сказал другому: «Вау, не могу поверить, что работаю с тобой!».
Как вы это писали?
В основном, в технике оживленных воплей в телефонную трубку. Дважды в день, в течение двух месяцев; несколько раз в неделю посылали диск. Мы пробовали общаться по компьютеру, на 300/75 бадовых модемах, но это оказалось не на много успешнее йодля под водой.
Нил тогда был ночным жителем, поэтому он просыпался около полудня. И видел мигающий красный огонёк на автоответчике, что означало послание от Терри, обычно начинавшееся с «Проснись, сволочь, проснись, я только что написал хороший кусок!». Далее Нил набирал номер, и Терри читал ему то, что написал этим утром, а Нил читал Терри написанное гораздо раньше, чем утром. Потом мы активно критиковали отрывки друг друга: настоящая гонка с целью написать самый лучший кусок раньше приятеля.
Поэтому в истории есть автоответчик?
Возможно. Понимаете, это было давно.
А кто написал тот эпизод?
А, ещё один вопрос с подвохом. Как официальный Хранитель Единственно Верного Экземпляра, на деле Терри написал больше в Первом Наброске, чем Нил. Но когда каждые 2000 слов записываются после бурных споров, сложно понять, чьи эти слова. И, в любом случае, каждый из нас считал своим долгом переписывать и пояснять материал соавтора, да и оба могли вполне сносно писать в стиле друг друга. Агнес Безумцер и сцены с детьми созданы, в основном, Терри; Четырех Всадников и всё, содержащее личинки, затеял Нил. Нил больше повлиял на начало, Терри – на финал. Всё остальное время мы просто дружно орали.
Мы оба поняли, что текст стал забредать в свой собственный мир, в подвале старого «Gollancz books», где собрались, чтобы вычитать конечный вариант. Нил поздравил Терри с одной строчкой, но тот не помнил, чтобы писал её, да и Нил тоже был уверен, что это не его рук дело. Мы заподозрили, что в какой-то момент книга начала создавать текст сама, но ни один не признал это, боясь показаться странным.
Почему вы написали её?
Как мы могли этого не сделать? К тому же, ненаписание её лишило бы целые поколения читателей той книги, которую можно постоянно ронять в ванну.
Почему нет продолжения?
Мы пробовали всякие идеи, но так и не смогли зажечь в себе энтузиазм. Кроме того, мы хотели заниматься другими делами (и некоторые из наших идей были доведены до конца, уже в другой форме, в собственных работах). Хотя сейчас мы оба сомневаемся, что нам железно суждено «больше никогда» не возвращаться к этому сюжету. Так что возможно, однажды продолжение будет. Может быть. Возможно. Кто знает? Мы – нет.
Вы знали, что это будет «культовой классикой», когда писали книгу?
Если под «культовой классикой» вы понимаете то, что по всему миру есть люди с экземплярами «Добрых Предзнаменований», которые те перечитывают, и перечитывают, и перечитывают, с книгами, которые они роняют в ванны, и лужи, и тарелки с пастернаковым супом, книгами, склеенными клейкой лентой, пластилином и нитками, книгами, которые нельзя уже давать почитать только потому, что никто в здравом уме не возьмёт эту ветошь без стерильной обработки, то нет, мы не знали, что так будет.
Если же под «культовой классикой» вы понимаете книгу, которая продаётся миллионами и миллионами экземпляров по всему миру, многие – одним и тем же людям, потому что они одалживали книгу друзьям и потом никогда её больше не видели, поэтому покупают ещё, то нет, мы не знали, что так будет.
По сути, не так уж важно, какое определение «культовой классики» вы имеете в виду, мы никогда не думали, что пишем что-то такое. Мы писали книгу, которую считали забавной, и старались друг друга рассмешить. Мы даже не были уверены, захочет ли это кто-то публиковать.
Ой, да ладно, вы же Нил Гейман и Терри Пратчетт.
Да, но мы не были ими тогда (см. Каково было работать с Нилом Гейманом/Терри Пратчеттом? выше). Мы были просто двумя парнями с одной идеей, которые рассказывали друг другу историю.
А будет ли фильм?
Нилу нравится мысль, что однажды будет, а Терри уверен, что этого никогда не случится. В любом случае, ни один из нас не поверит в это, пока мы не будем есть попкорн на премьере. И даже тогда, наверное, не поверим.