Грязный ушастый секрет Тендо | Sometimes, when you fall, you fly
Название: Одно большое преимущество
Фэндом: Good Omens&Supernatural
Пейринг: Кроули/Азирафель, Дин/Кастиэль.
Рейтинг: PG
Размер: мини (8000 зн.)
Жанр: кроссовер, романс, зачатки юмора
Саммари: Никогда не знаешь, сколько еще Апокалипсисов происходит в этом мире, потому что, согласитесь, трудно думать о чем-то, что скромно топчется за спиной одного огромного Апокалипсиса - лично вашего. Но по сути дела, тайна Мироздания только в том, что даже если А не случится, остается план Б, и никто точно не знает, что именно он означает. Это совершенно естественно не мешает начальству шпынять подчиненных так, как будто они знают в точности, сколько нужно работать для того, чтобы достичь Конца, о котором не знают. По огромному демонскому плану, начальство вообще знает гораздо меньше, чем уборщица миссис Робинсон в трех крупных холдинговых компаниях. По огромному демонскому плану демоны и ангелы тоже случайно под него попадают. Так что, скорее всего, он не демонский. И даже не план.
Предупреждения: ООС.
читать дальшеКогда Он создавал этот мир, Он вряд ли знал, что такое температура. Честно говоря, Он вряд ли думал, что из этого что-то получится. Или что Температуру рано или поздно придумают. Хотя это, по мнению Кроули, ничто, по сравнению с туалетной бумагой с напечатанными на ней судоку. Это, пожалуй, настоящий полет мысли и фантазии.
В то же время это совсем не значило, что Он не заложил такую возможность.
Тогда как демоны за многие тысячелетия научились, пожалуй, только одному – приманивать из задворок Неосознанного Разума такие идеи, что сама надобность в пакостях от рук творений Дьявола исчезла сама собой. Роль демона в создании атомного оружия заключалась только в цвете кнопочки, честно говоря, этот момент Кроули как-то пропустил. Главное, чтобы в Разуме была достаточная дырка – возможность - чтобы вытащить оттуда эту Идею. А там уже по накатанной.
И это тоже не значило, что демоны не могли найти возможность Его самого и тут же счастливо ее реализовать. Кажется, это было последнее, что они сделали своими руками.
Теперь же, когда Апокалипсис потерпел настоящую неудачу, всемирный крах и просто маленький постыдный пункт в биографии каждого из демонского войска, тогда как каждый пернатый – едва ли не шоколадную медальку с крыльями, все вернулось на круги своя так, что трудно было предугадать, можно ли считать это кругами. Так, дорога в никуда и весьма туманный указатель. Основная проблема заключалась только в том, что ни один из этих громадных армий понятия не имел, как жить с этим туманом.
Кроме, пожалуй, Кроули, первым придумавшего красивое матовое напыление на эту самую табличку, чтобы всегда находиться в состоянии полуосведомленности, и Азирафель, который читал любой текст, только если он больше двух слов. До Апокалипсиса это казалось большой ошибкой, которой демон гордился, а ангел стыдился, если бы знал, зачем этот указатель нужен. Он предпочитал по старинке слушать Голос, не разбирая, чей он, да и в последнее время все это успешно заменяли летающие карапузы с полными сумками писем. Использовать Купидонов в остальные 364 дня в году была идея Кроули, которую тут же единогласно принял весь Небесный Совет, искренне веря, что автором являлся странный ангел. Идея о том, что начальству главное верить, а там уже не так важно, тоже принадлежала ему.
В данный момент этот самый демон, выглядевший так, что собственный Адский Пес бы его никогда не узнал, задумчиво постукивал гаечным ключом по подвесному мосту под машиной и размазывал старательно машинное масло по лбу, смешивая его с потом. Он лежал на собственноручно сделанном деревянном поддоне на колесиках, на котором было удобно возлегать под машиной и чинить ее. Бентли, конечно, в присутствии демона не нуждался не то, что в бензине, но и в заряде аккумулятора, но стоило хозяину бросить на блестящий кузов, как тут же что-то со звоном ломалось. То, что машине было не жалко, потому что демон успел прочитать лишь первые двадцать страниц инструкции. По правде говоря, он не любил читать. Однако машина и была именно тем изобретением людей, что помогла ему собирать негатив и гнев почти тоннами, успевая только открывать новые каналы в Ад. Каждая подобная эмоция перевешивала в сторону Тьмы и постепенно вербовала душу. Это была безотказная схема, которой он научился именно через изобретение людей. Причинно-следственный механизм, взаимодействия и последствия – всего лишь пара сотен лет, а он получает свободного времени больше, чем каждый из устаревших демонов.
Сейчас он предпочитал скорее лежать в тени машины, чем в самом деле ею заниматься. В конце концов, на починку чего-нибудь было достаточно секундной мысли.
Сейчас он не думал о машине. Эта окраина не так далеко от Лондона, что не скажешь по буйным зеленым зарослям, была строго его местом, поэтому ни единая душа, знавшая, почему Кроули носит темные очки, не смела даже подумать о том, чтобы сунуть сюда нос. Поэтому он с легкой душой променял пальто и костюм на что полегче, случайно наколдованные джинсы и майку, пусть неизменного черного цвета, и позволил себе загореть, чтобы окружающие его соседи не заподозрили в нем кого-нибудь сверхъестественного. Словом, он выглядел так, что его не узнал бы даже ангел. Который не появлялся ровно столько, сколько прошло с Той недели. И если бы Кроули вдруг захотел признать это, то он чувствовал…одиночество. Хотя конечно разойтись после было бы абсолютно логичным решением любого приключения и вообще строго по книжке Псих. Книжка знала даже о том, что на самом деле Апокалипсиса не будет, просто не все догадываются пролистнуть список литературы и множественные благодарности неизвестно кому неизвестно когда и неизвестно за что. Книжку забрал себе Азирафель и не возвращал, поэтому что именно там было написало после их поистине значимого расставания, он не знал.
Не каждое тысячелетие встретишь демона, распивающего бутылочку-другую с ангелом и вспоминающего былые времена. Если подумать, то не встретишь демона и не проживешь тысячелетие, чтобы это сделать. А то и целых шесть. Тысячелетий. Может, плюс-минус пару лет, он уже не помнил. Предпочитал не помнить.
А если вернуться к Температуре, от которой голова разболелась – фигурально, у демонов не болит голова за исключением каждых пятниц тринадцатого числа – даже у Кроули за все эти три недели аномального лета в Лондоне, то это определенно было рук демонов, да и не просто дело рук, а настоящая моральная миграция острова в тропики, так что никогда не знаешь, сколько новых трещин появиться в иссохшем асфальте за этот день и сколько раз на него выльется примерно тонна воды за какие-то десять минут. Хотя, покривив душой, Кроули бы может и признался, что знает, чьих рук эта невероятно высокий уровень влажности. Каждый знает - против 98% не выстоит ни один лак страдалицы, проснувшейся на несколько часов раньше, чтобы выглядеть весь день красиво. Словом, было очень мокро, очень жарко и почти невыносимо. В основном от того, что не с кем было это обсудить.
- Ты не слышал? – раздался очень вежливый голос, предварительно очень громко откашлявшись. Эти звуки застали демона врасплох, и он, забывшись, тут же поднялся, обязательно приложившись головой о днище машины, если бы та не обладала разумом и преданностью хозяина. Она спешно выгнулась, заскрипев металлом, а затем снова выпрямилась, как только Кроули вспомнил, где он находился. – Я должен был постучать?
- Если только по собственной голове, - пробормотал Кроули, выуживая из кармана очки. Хоть чем-то он не должен был шокировать давнего знакомого. Он, может быть, слишком поддался собственному фривольному течению среди людей. Он ухватился за раму и единым рывком выкатился, зажмурив глаза. Демонические глаза довольно остро реагировали на яркий свет, особенно после долгого нахождения в тени. Иногда они отдавали болезненно красным, а в облике Кроули не было ничего, что бы отлично сочеталось с красным. Желтые радужки с вытянутыми кошачьими зрачками тоже плохо сочетались. С понятием окружающих они не вязались вовсе. Когда он попривык к ярким вспышкам перед глазами, он приоткрыл один глаз, недовольно разглядывая знакомую невысокую фигуру. Азирафель неловко переминался с ноги на ногу в нескольких метрах от пылающей жаром машины и смотрел на него удивленно из-под очков. Естественно, это вам не Хендерсон.
- Вероятно, нет, - судя по округлившимся глазам ангела, тот и не подозревал о маленькой слабости демона. Скорее всего, не потому, что с этим как-то не сочетался Кроули, скорее, ангел даже не знал, что машину нужно чинить. Трудно было представить Азирафеля с гаечным ключом и заткнутой за пояс инструкцией.
Он поднялся на ноги. Он находился на своей территории, в том, в чем хотел, чтобы не дай бог случайно не стать первым в мире зажаренным демоном, хотя некоторые из его собратьев заслуживали хорошего пинка за подобную халтуру и топорное выполнение работы. По мнению Кроули, в изменении окружающего должна была быть толика таинственности и наименьших затрат, ведь это именно его первая бабочка посредством тысячи взаимодействий вызвала настоящий ураган на другом конце света. Честно говоря, он просто отпустил ее в тот момент, когда возросла разница давлений, так что это не более, чем совпадение. Однако, стоило признать, элегантное совпадение.
Хотя, с усилием оттирая от плеч темное масло, он признавал еще и то, что он был рад видеть старого друга на своей территории. Как если бы их дружба была не предсказана. Было в этом что-то удивительно-бунтарское. И можно было как раньше коротать вечность за стаканчиком темного вина и подкалывать друг друга, изобретая новые способы стереть границу между ними, чтобы их союз так не бросался глаза. Потому что по идее он бы и не должен бросаться, потому что клонируют же люди овец вместо того, чтобы позволить им просто усиленно размножаться, так это никому странным не казалось! А стоило ему появиться рядом с известным филантропом, попутно привычно отмахиваясь от невидимых крыльев, вызывающих у него, между прочим, настоящую аллергию своим светлым пухом, так это сразу встреча сотрудников KFC и McDonald`s. Каждый дрался между собой за право решить, правильно ли было находиться рядом, но решать не стремился и дрался постольку-поскольку, потому что в этом новом мире на ангелов и на демонов приходилось достаточно людей, которых было слишком много, чтобы делить. Некоторые из этих двух армий заскучали настолько в ежедневной тонкой работе совращения одной единственной души, собирать которые на самом деле было незачем, что начинали здороваться каждое утро, спеша к подопечным.
- У тебя, - и ангел показал на свой лоб, затем неопределенно на щеку. Демон, нахмурившись, потер резко пахнущей тряпкой лицо, удивляясь, когда он успел и там измазаться, но масло казалось на редкость волшебной штуке – раз открыв, он все равно что искупался в нем, потопив даже собственную растрепанную челку.
Под чутким руководством ангела он яростно оттер лоб вплоть до невысоких залысин, закрытых мокрыми теперь смоляными прядями, и постоянно спрашивал у Азирафеля «Теперь-то все?», растирая щеки почти до красноты. Наконец ангел не выдержал и вырвал у него тряпку, не решаясь перед этим лишь мгновение. В конце концов, всегда можно было помыть руки. Может, несколько раз. Может, сразу всему, это было бы нелишним. В любом случае, с этим Азирафель вполне мог справиться.
Ангел старательно отмывал ему щеку так, что выражение лица принимало настолько комичные выражения – если бы не горящие раздражением даже сквозь очки глаза – что рассмеялся все равно только бы отчаянный самоубийца без генетического отсутствия самосохранения.
Пожалуй, этот ангел был единственным, кто мог почти несколько минут настолько менять выражение лица Кроули своими движениями – щеку в сторону и угол губ случайно наверх, потом еще хуже – щеку к носу, делая его своеобразным членом семейства хомячьих. Наконец он отдал демону тряпку и отступил.
- Думал, курсы повышения квалификации – ваших рук дело, - признался Азирафель, секундами позже отмывая руки в ведре с чистой родниковой водой, наколдованной милостивым демоном буквально через несколько секунд.
- Был уверен, что исключительно ваше, как перфекционистов и просто идиотов, - немедленно парировал Кроули, правда, уже задумчивее. Он стоял к ангелу спиной, собирая взглядом инструменты обратно в кожаную сумку. Она была как на заказ обязательно потерта, с оторванным ремешком и выглядела так, словно помогала в тысяче ремонтов. Особенно Кроули гордился наколдованным запахом автомобильной смазки, намертво въевшимся в кожу. – Но если это не так, то я определенно хотел бы пожать создателю что-нибудь, что было бы у него вместо руки.
Ангел молча смотрел на демона, пережив стадию круглых глаз от того, насколько непривычно было видеть Кроули в домашней обстановке. Может быть, вид розовых и пушистых тапочек он бы воспринял спокойнее, чем подобное… открытое. Для него демон оставался каким-то сосредоточением всего острого и недовольного, что передавалось в его резких движениях и странных привязанностях к вещам изначально нейтральным. Пожалуй, Кроули был отчаянно талантлив в своем демонстве, но в то же время настолько необычный демон, что тяга к знаниям Азирафеля спешно паковала инструменты в чемодан и бегала за ним уже шесть тысяч лет. Ни разу за это время он не смог узнать, что делало его таким необычным даже для по определению необычного существа. Он не знал ни одно высшее существо, которое озаботилось бы именно тем оттенком кожи, который появился бы, если бы такой светлокожий человек в черных очках изредка бывал на солнце. Это было по крайней мере любопытно. С другой стороны ангел просто завидовал тому, как быстро демон научился вызывать у тела нужные реакции, вплоть до выступившего на спине и груди пота. Сколь бы он не восхищался ими в книгах, он был невообразимым теоретиком, и пусть порою он с легкостью находил ответы на любые вопросы Кроули, он не мог делать то же, что делал демон. Тот обладал наитием.
- Торцовый кинь, - прервал его мысли демон, даже не оборачиваясь. Ангел тут же подпрыгнул на месте от неожиданности и схватил первый попавшийся. На удивленный взгляд Кроули –а он каким-то чудом угадал – он поспешил выстроить выражение «с кем поведешься». Он научился строить эти выражения лиц пару тысячелетий назад, совершенно неосознанно копируя привычку демона. – Не к добру квалификацию повышать, без инициативных работников бы не обошлось.
- Сказали, в американском отделение работают ребята порасторопнее, - в данный момент ангел продолжал стоять бедным родственником около машины и смущенно ковырять горячий металл, потому что рано или поздно демон бы заметил, что никаких успехов в очеловечивании Азирафель не добился. Хотя сразу после Апокалипсиса гордо отказался от помощи. – Мол, коэффициент производительности выше, согласно канцелярским подсчетам…
- Я почему-то отвратительно уверен в том, что вчера во время рецепта Болоньезе по радио я что-то слышал о наглом американском молодняке, - задумчиво ответил демон, закидывая сумку в машину и отправляя ее, не глядя, в гараж к аккуратному домику. – И у него тоже были результаты выше, чем у меня. Что совершенно нелогично, потому что максимум работы можно выполнить, только если тебе не мешают, а гораздо выгоднее не просто не мешать, но еще и договориться, - он глянул на ангела, отмечая, что тот подумал о том же самом в то же время.
- Значит двое спиногрызов додумались первее остальных, - заключил он, почти прошипев. Когда он нервничал – а неразумные создания младше него, но с огромными аппетитами всегда раздражали его – он не мог сдержать едва слышного шипения. Ангел находил это довольно интересным феноменом.
- Мы могли бы нанести им визит, - осторожно заметил ангел. Демон посмотрел на него подозрительно и промолчал. Попробовал промолчать еще раз. А затем все-таки высказался, пряча глаза за стеклами очков:
- Ну хоть на этот у тебя хватило времени.
Ангел покраснел и поспешил за решительно шагающим вперед демоном.
***
Дин отчаянно скучал. Сейчас он не испытывал потребности ни в еде, ни во сне, хотя все еще мог чувствовать вкус еды и видеть пожалуй сны. Он зависел только от самого себя, и в этом были определенные плюсы. Но сейчас, когда ангел был вынужден работать втрое больше, исчезая на долгое время, чтобы доказать Им, что Дин никак не мешает его обязанностям, Дин не находил себе занятия. Ангел просил его подождать, просил искренне и с таким знанием дела, что Дин вздыхал и валялся весь день на диване. Зато в его распоряжении была вся ночь.
Как только это случилось, их связь стала в разы глубже. Сильнее, необходимее, вне того, что могло испытывать человеческое тело. Он был большим, чем просто человек, скорее, человек с большим набором возможностей. Он стал равным Кастиэлю в силе, в возможностях и в уровне эмоций. Но он все еще был одновременно с этим и Дином, и с тех пор, как он стал демоном, он больше не мог играть в игры с личным пространством с ангелом. Он сгорал от желания, которое в его разуме квалифицировалось любовью. Они уже любили друг друга и едва не уничтожили мир. Дважды.
Пару раз Кастиэль брал его с собой. С высоты птичьего полета он учил его разбираться с собственными крыльями, темнее самой ночи, самых недр Земли, настолько тяжелыми и громоздкими, что ангел мог лишь подстраховать. Как справиться с ними и одновременно – с раздвоенным языком, порядочно мешавшим ему говорить, Дин так и не понял. Хотя тонкие кончики были довольно непривычны, но стоило Кастиэлю увидеть, как Дин облизывает губы, он моментально отводил взгляд и краснел. Дин был в силах замечать любые изменения в ангеле.
Нигде в мире ангел не учил демона, как управлять нитями людей, будь то Судьба, Случайность или Совпадение. Он хотел учить его, как вызывать гнев, но Дин отлично справлялся сам. Он уже был человеком.
Так он узнал, что у нормальных демонов есть нормальная работа.
А еще он узнал, что все те постыдные желания, которые позволял себе испытывать глубокой ночью всего лишь несколько минут, ничего не значили для ангела. В первые дни, когда сила бушевала в нем, и ему казалось, что он может все, и Кастиэль позволил ему это, он узнал, что ангелы чувствуют, но для них это не было чем-то приносящим удовольствие. Ровно как и самому Дину.
В тот момент он испугался так, как не боялся в жизни. Тогда он впервые рассмешил полураздетого ангела до слез. Тогда он узнал и этот секрет.
Он услышал шелест крыльев во дворе. Он многое слышал. Многое знал. Многое мог чувствовать. Отлично находил нужные нити и выводил из себя тысячи людей, подстраивая настолько незначительные Случайности, что Кроули, раз заявившийся к ним, молча проводил взглядом огромную силу ненависти и гнева, что Дин отправил Вниз, и так же молча испарился. Вероятно, это впечатлило даже его. А Дин просто помнил себя. Хотя Кастиэль обещал, что все это со временем сотрется.
И он не сдержался. Вылетел на крыльцо, пнув дверь и не услышав даже треска. Изможденный ангел утомленно поправлял сбитый и измятый плащ, пошатываясь на ногах. Он поднял на Дина извиняющийся взгляд. Так Кастиэль смотрел на него всякий раз. Он не переносил разлуку так же, как и Дин, не испытывая ни малейшего неудобства от того, что связал свою жизнь с демоном.
Не то, чтобы у ангелов не было такой возможности.
Иногда полезно, если твой брат совершенно случайно второй после Дьявола и одновременно с этим любовник архангела.
Он рванулся к Кастиэлю, мгновенно подхватывая его на руки. В конце концов, они были равны по силам, и Дин не упускал возможности напомнить ангелу об этом. А еще он просто ненавидел эту униформу растрепанного ангела, стараясь как можно быстрее затащить его в дом и содрать все эти слои одежды. Ангел нравился ему таким, каким он был. И конечно, от этого они не отказывались совсем. Просто было кое-что, что могло сделать их связь гораздо более чувственной. Он открыл это случайно, когда после очередных небесных разборок после того, как задолбавшийся Габриэль просто стал самим собой и спалил всех, кто посмел вякнуть, оставались умные дезертиры, и их предстояло вычесывать целыми отрядами. В один из таких дней Кастиэля подрезали ножом. Видимых ран не было, но вернулся ангел настолько побледневшим, что Дин практически пытал его, что не так. Он коснулся крыльев совершенно случайно. Он испугался, когда ангел тут же взвыл и отскочил, дыша так, словно только что пробежал тысячу километров. Он научился пользоваться и этим. Он вообще был довольно способным.
Он устраивал ангела на диване, пока тот тихо пересказывал ему расстановку сил на Небесах. Насколько понял слушающий лишь одним ухом Дин, особенно ничего не изменилось, разве что каких-то непонятных правил стало больше, непослушных – меньше, а в общем и целом любой ангел, увидев Габриэля, терял любое желание сопротивляться. Тут ему пришлось отвлечься от суетливой заботы, которая привела бы в обморок любого демона, которую он тут же организовал. Он с усмешкой посмотрел на тут же покрасневшего ангела, находя в нем то совершенное очарование невинности, которое подозрительно быстро исчезало по тем редким ночам, когда им это действительно нравилось. И сейчас он прекрасно знал, что Кас не имел в виду ничего подобного, но не в силах сдержать заковыристую демонскую логику, мимо ушей пропустить не мог. Он присел на диван, где без сил лежал Кастиэль, и с наигранно-понимающим видом уставился на него. Сначала Кастиэль краснел и отводил взгляд, но сообразив, что его просто-напросто подкалывают, тут же заалел сильнее от возмущения. Они не умеют изменять.
Несмотря на то, что ангелы предпочтительно ничего не чувствуют именно таким способом, он любил целовать своего ангела. То, в какой ситуации они оказались, уже само по себе было уникальным явлением, заставлявшим их наслаждаться каждое мгновение – они были единственными во всем мире, кто любил даже после того, как встали по разные стороны. К слову, после Апокалипсиса особой нужды в разных сторонах и не было, но привычка иногда сильнее здравого смысла. Она приятнее. Она спокойнее. Так и им было привычно думать, что все еще запрещено и невозможно, когда деформированные в клыки зубы задевали мягкую кожу губ, было ярко и невероятно то, что они бросали вызов всему и всем, когда раздвоенный кончик языка дразнил неуверенный ангельский, вовлекая его в спокойную игру. Это было общение, это была связь, это была договоренность.
Он, улыбаясь, мимолетно целовал Кастиэля, чувствуя ответную улыбку. Даже сейчас, когда при желании Дин мог добраться до всего сущего, ангел казался ему клубком противоречий, каждое из которых так интересовало старшего Винчестера. Он мог не понимать, зачем нужны поцелуи, если они ничего не чувствуют, кроме техники прикосновений, но с энтузиазмом отвечал. Особенно, когда они были на людях. Необязательно было демонстративно целовать ангела по-французски прямо посередине улицы, достаточно было осторожно коснуться ладони в любом из ресторанов поздним вечером и уловить мысли окружающих. Именно они каждый раз убеждали новоявленного демона и словно бы переродившегося ангела в том, что они действительно любят. Даже он, Дин, ловил только те теплые мысли, на которые были способны искренне добрые люди. Он не мог пробовать выполнять свою работу на таких, как они. Так они и разделились. Он не искал глубинных мыслей у тех, кто походил на светлых. Любое их свидание превращалось в тренировку, и вскоре Дин мог с легкостью просчитать, в каком из отелей сломанный картридер и в какой момент принесет Аду многомиллионные запасы первосортного раздражения и ненависти к ближнему своему.
Не то, чтобы ангелы не чувствовали. Скорее, они не умели видеть чувство через прикосновение. Они видели чувство еще до того, как оно родится. И Дин в первые свои демонские дни все еще нуждался в подобном выражении чувств, только вот Кастиэль попросил подождать. И они подождали так, что Дин забыл. Забыл связь между прикосновениями и чувствами. Тела не принадлежали им до конца, поэтому любое движение оставалось просто движением. Пожалуй, это было так же приятно, как есть чуть сладкое мороженое в жаркий день и запивать его ледяной минералкой, окунаясь с головой в фонтан. Это было необычно, приятно, но не стоило, с точки зрения высших существ, потерянного времени. Они чувствовали друг друга без каких-либо прикосновений, но все же это было неродившейся привычкой. Дальше его мысли не заходили. Он просто продолжал прикасаться к Кастиэлю. В конце концов, они были не самой обычной парой.
Ангел притянул его за шею. Они все еще целовались, с каждым разом чуть дольше, учась переключать бесконечный ток мыслей на друг друга. Пожалуй, отсюда отличие ангелов от людей становилось ясным. Ангелам нужно было отодвигать в сторону чуть больше знаний и мыслей. Подумаешь, мысли о всех людях на Земле.
Демонам было проще. Демоны были ближе людям, ближе к прикосновениям. Они вызывали чувство через прикосновения, манипулировали ими и искусственно создавали. Чувства были тем, чем жила и та, и другая сторона, но это было то, что им никогда не испытать.
Если бы все было так, Дин отказался бы быть демоном в ту же секунду.
Он узнал о маленькой слабости Кастиэля совершенно случайно. В тот день, когда ангел научил его вызывать свои крылья, масляные и тягучие, не поднимающие демона выше, чем несколько этажей. Он прыгал с крыши, в то время как ангел неощутимо и незримо поддерживал его, и он забывал о том, что Кас рядом. Так он смог успокоиться и вызвать крылья. Однако они оказались гораздо тяжелее, чем сам Дин. Он стремительно полетел вниз, и дело не в том, что он бы погиб или испытал боль. Это демоны предпочитают по вечерам субботы, специально устраивая себе изощренные болевые пытки. Он не хотел бы расставаться с телом, что когда-то принадлежало ему. И Кастиэль никак не мог схватить его, черные крылья бились в панике и мешали ангелу подобраться. Лишь у самой земли Дин извернулся так, чтобы ухватить край одного из невидимых белых крыльев.
Лежа спиной на асфальте и все еще сжимая судорожно в руке нежный пух, он не сразу осознал, почему тело ангела сотрясает мелкая дрожь. Он разжал руку, освобождая нежные перья, и Кастиэль, лежа рядом с зажмуренными глазами, застонал. Глубокий голос, невероятно низкий, почти бархатный, такой, каким, по мнению когда-то Дина-человека, он должен был стонать в его смелых фантазиях. Он открыл глаза, непонимающе моргая и тяжело дыша, затем перевел взгляд темных тогда взгляд на Дина. Взгляд, который заставил его самодовольно и многообещающе ухмыльнуться. Получилось, впрочем, не так эффектно. С непривычки он прикусил удлинившийся язык и от всей души выругался. Ангел забавно закрыл уши, после чего они оба рассмеялись.
Азбука прикосновений. С того момента утекло достаточно времени, чтобы такой способный ученик, как Дин, мог бы перепробовать бесконечное количество прикосновений. Но он не торопился. Прикосновение к крыльям было примерно так же, как если бы вы душой обняли чью-то душу, даря тепло, минуя посредственность в виде тела. Невероятное чувство, несравнимое ни с чем другим, кроме как высшим проявлением доверия.
Он знал в совершенстве, как стоит проводить по белоснежному и чувствительному пуху, иногда – зарываясь носом и потом остервенело потирая краснеющий нос, знал, как стоит подбираться под каждое перо, касаясь теплого основания. Знал, как сделать легкий массаж, так, чтобы Кастиэль срывал голос, выгибаясь под ним. Крылья горели, стоило Дину приблизиться к ним, и вряд ли это была нормальная реакция на любого демона. Он почесывал самые кончики крыльев и сейчас только для того, чтобы расслабить уставшего ангела, забрать всю его боль от битвы с братьями на себя. Демону проще. У демона нет братьев. Только бесконечно эгоистичная семья, в которой каждый скорее отобедает друг другом, чем поздоровается. Причем, пожалуй, привередливо выберет нужный соус и обязательно вино, походящее для этого типа корочки.
Возможно, они могли бы однажды перевести это возбуждение в нечто более… реальное. Возможно, они могли бы имитировать… крыльями. Возможно…
Он мгновенно обернулся, учуяв движение за окном. Глаза полыхнули яростным желтым, а зрачки сузились до тонких черточек. Но нет, никого не было. Теперь не было.
***
- Это не самая лучшая идея, мы могли бы пригласить их на встречу, - тут же затараторил ангел, стоило демону вернуться в съемную машину. – Я не говорю, что было бы несправедливым позволить тебе разобраться с ним так, как ты хочешь, но все-таки, дорогой мой, было бы вежливее…
- Ты прав, - с каменным лицом оборвал его демон. Ангел, все еще убеждавший пустоту, удивленно сверкнул очками-половинками. Он уставился на демона с настоящим детским удивлением. Он давно привык закрывать глаза на слабости демона, и это стало почти навязчивым рефлексом, как бывает, когда злишься на то, что забываешь момент, когда закрывал дверь в квартиру. Он злился на то, что не замечал, как не замечал. Самое точное определение обязательно будет неправильным с точки зрения логики, смысла и даже орфографии. Даже «не не любил» вряд ли сразу можно приравнять к «любил». Скорее, просто не хотел никого обидеть.
- Прости? – попробовал он, не собираясь признаваться в собственном любопытстве.
- Я оставил послание, - скривился Кроули, поправив очки и положив ладони на руль. Он не испытывал ничего, застав этих двоих в несколько недвусмысленном положении. Пожалуй, он даже отчасти был восхищен этим пронырливым демоном, уже разложившим одного из этих невинных прямо на диване, стоило ему только появиться . С другой стороны он давно привык смотреть эту другую сторону как сторону ангела. Наверное, тому бы это показалось… показалось. Он бы подумал, что показалось. С него бы сталось назвать это, скажем, массажем. Но Кроули достаточно знал о жизни, чтобы признать это совершенной и удачной попыткой совращения. Он злился. Даже в этом этот новобранец успел превзойти его. А и шести тысяч лет казалось мало, чтобы он хоть раз хотя бы попытался плохо повлиять на Азирафеля. Тот успешно перетягивал его демонское одеяло на себя и сам, при этом заворачиваясь и делая вид, что оно голубое и в облачках, а не колючее и холодное.
Отъезжая от этого странного дома, он думал о маленьком недвусмысленном полыхающем послании, из тех, что горят прямо на глазах. Буквально горят. Трудно проигнорировать такое приглашение.
Как трудно проигнорировать и тот тонкий намек на то, что сам Кроули недостаточно хорош в сеянии невечного и обычно неприличного. А он думал, откуда в Преисподнии берутся новые анекдоты. Теперь у него оставалось примерно несколько дней, прежде чем подобное дойдет до хотя бы одного из этих демонов. В конце концов, узнавать новости каким-то чудом было наследственным. Даже истинно дьяволовы дети на Земле – журналисты – владели им в совершенстве.
Он с силой сжал руль. Ангел заставил бы его договориться. Опять ангел. Всегда ангелы.
***
- Опаздывают, - обеспокоенно заметил Азирафель, поправляя галстук. Окружающие чувствовали себя неуверенно, потому что галстук был голубым. Им казалось, что голубого вокруг стало слишком много.
Он посмотрел на демона, невозмутимо изучающего меню. Наверняка у Кроули были кое-какие соображения, но ангел предпочитал рассеянно не замечать этого. В основном он легкомысленно размышлял о том, как непривычно было сидеть… по одну сторону. Почти как объединение в какой-нибудь минивойне.
Они подняли головы в ту же секунду, как двое ввалились в ресторан с таким шумом, который обычно говорил людям о том, что новоприбывшие в подобном месте в первый раз. Дин едва успел убрать руку с талии ангела, что не упустил из виду Кроули, даже не переведя взгляда на них, и счастливо проморгал Азирафель, радуясь им. Он радовался всем. Он думал, что если радоваться всем, то они будут делать это в ответ. Как правило, в ответ он слышал мысли о нездоровой психике. Кроули советовал ему принимать это как своего рода комплимент. Из раздела о том, куда же пропадает второй носок. Великие умы Небес и Ада не смогли договориться по поводу того, куда он исчезает. Честно говоря, на специальных заседаниях было не предложено ни одной идеи. Они просто…исчезали.
Демон не собирался приветствовать их. Он чувствовал только раздражение, разглядывая широкую светящуюся улыбку. Но стоило ему за какую-то секунду понять, НА ЧЕМ приехал его новый собрат, как он забыл про замершие выражения лиц. Он едва не снял очки, пытаясь разглядеть Импалу, подпирающую его Бентли и блестевшую сильнее раза в три. Он раздраженно щелкнул пальцами, с толикой уважения оценивая сущность Шевроле. Может быть, этот конкретный демон был не так безнадежен. Хотя от витающей в воздухе любви любая сверхъестественная тварь в радиусе километра чувствовала себя отвратительно и моментально брала выходной. Даже у Кроули слегка разболелась голова от того, насколько эти двое не скрывали извращения собственных душ, не превращавших обмениваться эмоциями и впечатлениями даже сейчас. Постыдились бы.
Он вынужден был перехватить ладошку Азирафеля под столом, перетаскивая на себя часть его беспричинной радости. Его наивность порой служила надежным щитом, под которым сейчас предпочел спрятаться демон. Ангел ответил ему лучезарной улыбкой – жаль, что щит не защищал демона от глупости его давнего конкурента – и перевел взгляд на плюхнувшуюся напротив парочку.
- Это было горячо, - хмыкнув, Дин безошибочно протянул руку Кроули. Тот скривился, напомнив своим видом Винчестеру, что демоны не братаются. Они обходят друг друга за километр, так безопаснее для выделения желчи. Однако он кивнул, только лишь представив, какую способен сцену закатить ему ангел после этой встречи. Кто бы только знал, Кроули пообещал ему быть паинькой, причем шепотом и на древневаллийском, давно мертвом, в переносном смысле через аллегорию и шепотом. – А вы типа тоже?
- Типа.. А, - Азирафель вновь одарил их улыбкой. – Мы тоже дружим.
Все, кроме самого жизнерадостного ангела, заказывающего у миниатюрной официантки стакан апельсинового сока и желая ей всего самого лучшего. Девушка тут же похлопала себя по карманам джинс, проверяя, на месте ли телефон. Ангел удостоился крайне недоверчивого взгляда. Азирафель, впрочем, не смутился.
Демон, переводя взгляд с одного на другого, вздохнул.
Они были такими же, только наоборот. Хотя бы потому, что черноволосым был ангел, отсюда более разумным, а светловолосым – демон, абсолютно и окончательно безмозгло-легкомысленным. Возможно, со своей верой в вечное он прожил бы пару недель. Если бы Кроули не признавал его силу. Он признавал. Он даже розовых слонов с эльфами поверх признавал, другое дело, что не собирался с этим мириться.
- Мы немного опоздали, - начал Кастиэль, извиняясь в основном перед демоном, за что тот почти почувствовал к этому пернатому симпатию, если бы не его вкус в спутниках бессмертия, но Дин нагло накрыл его ладонь прямо на столе, нахально улыбаясь. Это Кроули обязательно бы восхитило. Тысяч пять лет назад. И он просто не мог пропустить такой вызов.
Его рука удобно устроилась на спинке стула Азирафеля. Тот, непривычный просто к тому, что демон с его стороны, подумал, что это совершенно нормально. Дождь из рыб тоже был бы нормальным, если бы они жили в Атлантиде. Легко жить, если ты знаешь, что нормально все. Хотя и кое-где для каждого все-таки свое нормально.
- Раз уж мы решили встретиться поколениями, - демон закашлялся, услышав подобные слова. Он как раз делал огромный глоток кофе, надеясь убить волнение еще до рождения. Он явился сюда не для того, чтобы помогать, в основном, чтобы попросить не лезть до тех пор, пока не разменяет четвертую тысячу, - как язык убрать, а то не очень удобно яблоки там есть, - Дин без лишнего стеснения поглаживал руку Каса большим пальцем, поглядывая на Кроули. Он не надевал очки, и желтые глаза то и дело вызывали волну шепота в ресторанном зале.
- Он не убирается, - раздраженно ответил демон, едва сдержав шипение. Этот малыш бросал вызов ему в своем стремлении нарушать даже те неправила, что были у демонов. Ему пришлось невзначай положить ладонь на плечо своему ангелу, увлеченно разговаривающему о чем-то своем с Кастиэлем. – Он аллюзиируется. Как крылья, зубы, чешуя и прочее, - соизволил добавить он. Плечо Азирафеля было мягким и теплым. Вообще-то, излишне мягким. Приятно мягким.
- Чешуя? – слишком громко переспросил Дин, тут же хватая себя за щеку. Кастиэль тоже наградил демона удивленным взглядом. Даже Азирафель – и тот заинтересовался.
- Разве это не, - начал он, предполагая статус демона, прежде чем он обзаведется настоящей чешуей.
Кроули, возведя глаза к потолку – к Небу, понятно, было бы слишком нагло – взглядом указал на несколько потемневшую сегментами кожу в основании шеи Дина. Тот подозрительно потрогал это место и выругался в который раз. Ангелы отвели глаза, а Кроули поморщился. Он считал искусством сделать ругательным даже обычное слово, а не те части тела и процессы, что использовали сейчас. Он почувствовал себя чересчур старым.
Натолкнувшись на понимающий взгляд Азирафеля, он решил, что нет, так просто он не сдаться.
- Видите ли, - наконец решился ангел, осознав, что демон больше не выдержит. Дин нежно утянул руку Кастиэля под стол, даря Кроули невинную улыбку, которой обычно может порадовать змея другую змею, сперев у нее из-под носа абонемент на тысячедневный почес кожи во время линьки. Стерпеть подобное было практически невозможно. За одно мгновение рука Кроули спустилась с плеча на талию, в этот раз привлекая внимание Азирафеля, и малейшего усилия хватило, чтобы ангел ойкнул от неожиданности и затормозил рукой об стол, вовремя остановившись и склонившись к демону так близко.
- Пять минут, и я начну убивать, - шепотом пригрозил Кроули ангелу, понимая, что этих… этих он бы предпочел не видеть до следующего Апокалипсиса. Хотя лучше как в этот раз – у каждого свой.
- Видите ли, - тут же поспешно начал извиняющееся ангел, - мы бы хотели разрешить вопрос с тем, как вы работаете.
- Если бы у меня был новый приказ, я бы получил его от Габриэля, - задумчиво пробормотал Кастиэль. Для него Азирафель казался устаревшим дядей, просидевшим в бункере минимум пятьдесят лет во время развития технического прогресса, и теперь интересующегося, как лучше прибить ноутбук к стенке, посчитав его сверхтонкой стильной полочкой. Но он вызывал доверие. Может, они даже были родственниками.
- Габри… - Азирафель охнул, представив, насколько деятельна стала молодежь. Он тоже почувствовал себя невообразимо старым. Тысяча лет, и он должен будет перейти в статус Архивариуса – ничего не делать на Земле всю вечность. Тогда его ждет старость. А он ведь никогда лично не видел ни одного из архангелов.
- Нет-нет, - тут же замахал руками он. Дин откровенно скучал, химича что-то под столом, а Кроули беззастенчиво читал его мысли. Его рука на излишне подвижной талии ангела казалась на своем месте. – Дело только в том, что между вами и нами нужен баланс в производительности, только и всего, - поправился Азирафель. Он не совсем понимал, почему Кроули так упорно сближался с ним именно сейчас, но он ничего не имел против. – Ваша дружба уникальна впервые со времен нашей, и из-за вас может быть небольшое ущемление в правах английского отдела, - поспешно пробормотал он, не понимая, почему трое за столом резко изменились в лице. Кастиэль смотрел на Кроули с жалостью, точно так же, как и Дин, за исключением доброты взгляда. Кроули Дину не нравился однозначно, просто потому, что они встретились не при тех обстоятельствах. Возможно, если бы они покупали шоколадный мусс, они бы нашли больше тем для разговора. Голубая крышечка, безусловно, никак не подходит шоколадному муссу, вы так не считаете?
Сам Кроули только потер лоб ладонью.
- Производительность? – поспешил загладить неловкий момент Кастиэль. – Я не совсем понимаю, что это значит.
- А вас еще контролируют? – спохватился Азирафель. – Во всяком случае, это недолго. Возможно, одной души в месяц будет достаточно, поверьте мне, пожалуйста.
- Хреново тебе, чувак, - почти посочувствовал Дин Кроули. Он чувствовал свое превосходство над тощим очкариком, косящим под крутого этими очками, костюмом и тщательным бардаком на голове, которым напоминал до боли Кастиэля. Он на удивление быстро учился искать самое неприглядное и самое главное.
Не суметь соблазнить за шесть тысяч лет и впрямь было довольно постыдным пунктом в его личном деле.
- Одной души? – буквально офигел Дин, подумав над сказанным минут пять. – Чем вы вообще занимаетесь?
Азирафель потупил глаза, а Кроули скромно потупил взор сразу же, как только на улице заорала сигнализация. Он не смог удержаться и не направить тополиный пух прямо в большой нос неумелого мотоциклиста на узкой улочке, летящего со скоростью 150 м/ч потому, что спидометр был полустерт, а он полуслеп.
Дин, возопив как раненый зверь, с непонятным «Детка!» вылетел на улицу, грозясь убивать. Кастиэль, извинившись, поспешил за ним.
Однако они задержались чуть дольше. Когда Кроули решился поинтересоваться, что происходит снаружи, в то время, как ангел самозабвенно поглощал настоящее американское мороженое с дикой смесью вкусов, он буквально замер.
Все, что он смог сказать, прежде чем буквально вырвал ангела из этого магазина, было простое:
- Только не отец.
Секундами спустя в ресторан зашло уже трое, ухмыляющийся Дин, смущенный Кас, которого Винчестер никак не мог отпустить от себя, приобнимая за талию и безбожно сминая длинный плащ, и еще один темноволосый англичанин среднего возраста с высокими залысинами и невероятно темными глазами.
Кроули ничуть не удивился, оглядываясь по сторонам. Он и не ждал увидеть здесь своего непутевого сына, долгое время живущего с пернатой опухолью. Не то, чтобы он сам был кристально плох в юности и не крутил романов с несколькими смазливыми ангелами, но он откровенно не мог понять, то ли сын не в него пошел, то ли ангел бракованный.
Хотя у него были чуть более продолжительные отношения с одним особенно золотоглазым, довольно умелым для всех этих освещенных, о которых он никоим образом не жалел, но о связях с начальством лучше не упомянуть до поры, до времени.
В любом случае, мешать друг другу они не собирались.
***
- Что-то случилось? - в который раз спросил ангел, с ногами забираясь на полку и облокачиваясь на стенку вагона рядом с окном. В любой другой момент он бы с радостью предложил бы что угодно – что угодно без разумных пределов обычно бывает только у Него – чтобы ангел заткнулся.
Но Кроули молчал и излишне задумчиво смотрел в окно. Они выехали из штата несколько часов назад, но до Нью-Йорка оставалось еще слишком много времени. Достаточно времени, чтобы он решился исправить одну досадную деталь. Если вокруг все так считают, то почему бы не сделать, как просят окружающие, и спокойно воспринимать это так, как надо?
К тому же Азирафель в самом деле был так наивен, что воспринимал это нормальной дружбой.
Иногда Кроули казалось, что дружбы между демоном и ангелом существовать не может так же, как между мужчиной и женщиной. Оставалось только как-то объяснить это нерадивому ангелу, по которому он все-таки обязательно будет скучать, если он снова скроется в своем магазинчике. К тому же, им следовало бы обсудить многие моменты. Например, он определенно почувствовал Кроули-старшего, о котором демон позорно умалчивал вот уже пару тысяч лет, и это была единственная Тайна, что у него была от Азирафеля.
- Может, все-таки что-то не так? – попробовал еще раз ангел, облизывая пластмассовую ложку. Трудно есть ананасовое мороженое и одаривать демона настолько сочувствующим и всепонимающим взглядом мог только он.
Демон вздохнул и снял очки. Окружающие купе заволновались сами собой, им показалось, что смеркалось как-то слишком рано.
- Руку дай, - попросил он устало. Ангел тут же покорно вытянул руку ладонью кверху, продолжая с любопытством поглощать мороженое. Демон приподнял ее и сжал в своей руке. Любопытство в глаза ангела ничуть не изменилось. – Вы правда ничего не чувствуете? – он спросил, уже понимая ответ. Азирафель пожал плечами.
- А что надо? – пожалуй, мороженое было слишком сладким. И излишне теплым.
- Понятия не имею, - он устроил свои пальцы меж пальцев ангела и продолжил смотреть на их руки. – Они все равно лишь первые. Ты вообще слышал, чтобы людей делали демонами?
- Вряд ли это хороший знак, - кивнул ангел. Он не чувствовал себя ни неловко, ни неуютно. Скорее, почти так же, как и секунду до того. Почти просто потому, что до того Кроули был в очках. И его глаза определенно до поездки были другими. Более желтыми, чем сейчас. Сейчас они спустились в настоящие бежевые, так что даже не пугали. Его.
- Где один, там и сотня. А они помнят, что дает силу. Они помнят эмоции и смогут смоделировать их в нашем менталитете и нашей физиологии, - он жалел, пожалуй, лишь о том, что будет достаточно молод и полон сил, чтобы лицезреть это, но так же стар, чтобы попробовать уследить за их инновациями. А ведь он один из самых молодых демонов, и самых передовых. Может быть, у него есть тысяча лет, прежде чем заокеанские преобразования доберутся до них. – В конечном итоге холодная договоренность будет побеждать до тех пор, пока они не научаться контролировать их. Может быть, еще две тысячи лет.
- Я бы хотел восстановить Александрийскую, - смущенно признался Азирафель. – На нескольких языках. Вручную. Может, с удобствами посовременнее. Мне бы пригодился твой вкус.
- Планируешь совместную старость? – он сжал руку ангела сильнее. Азирафель снова пожал плечами, сверкая голубыми глазами. Идея о собственной библиотеке там, где начинался Мир, каждый раз приводила его в нервное возбуждение. – И при этом ты ничего не чувствуешь, - он попытался разорвать прикосновение.
- Я может не совсем осведомлен о практической части, но теоретическую любят пихать надо и не надо, глянешь – вроде философская мысль, а строкой ниже – уже любовь до гроба, - немного печально произнес ангел, не скрывая взгляда с искрой хитрости в улыбающихся глазах. – Они по-настоящему счастливы. Хотя я слегка завидую. Говорят, Габриэль вернулся сильнее, чем был. Не то, чтобы я видел, каким он был, - разочарованный вздох. – Он почти как телезвезда, - пояснил он едва нахмурившемуся демону
- Я заметил, что любой разговор не обходится без него, - кивнул демон. – Но мы можем пообсуждать его в любое другое время. – он поднялся со своей полки, пригнувшись – вовремя вспомнив о своем росте – и перебрался на полку Азирафеля, притягивая его за руки к себе.
- Но если ты не чувствуешь, какой в этом смысл? – прошептал он, ладонью накрывая пухлую щеку с тем не менее проступавшим углом скулы. – Если это и надо было начинать, то будучи обделенными мозгами в переходном возрасте.
- Я чувствую, - почти обиженно заявил он и даже попытался вытянуть губы, как делают в очень плохих романтических фильмах. Демон покачал головой и без труда скользнул ладонью под лопатками ангела, представляя основание крыльев.
Иногда достаточно лишь представить.
В этом взгляде был взрослый Азирафель. Азирафель, испытывающий ощущения острее, чем во время чтения кульминации какой-нибудь жутко интересной книги. Испытывающий нетерпение сильнее, чем за двадцать страниц до развязки. Гораздо возбужденнее, чем после предисловия.
Такой Азирафель предпочел бы узнать все, даже послесловие.
В выражении его лица больше не было и намека на какую-то детскость. Он был неожиданно красив в приятном удивлении, неожиданно смущен в стремлении повторить это. Он разглядывал неверяще демона снизу вверх, расслабляя напряженные плечи. Демон не убирал руки, но и не двигал ею. Наслаждался тем эхом, что еще мерцало в глубине голубых глаз.
Сколь бы он не ненавидел слушаться кого-то, особенно отца, которому когда-то решил рассказать про нового знакомого, болезненного мальчишку с дефектом крыльев, который вызывал в нем жалость и какое-то странное желание быть дефектными напару, он не мог не признать, что этот мальчишка, Винчестер, был откровенно нахален и откровенно заразен. К слову, сам Кроули терпеть не мог в детстве привязывать железные банки к кошке. Кроули-старший не особенно пугался этого, все еще увлекаясь всевозможными путями того, как добраться до приближенных к Люциферу. Он даже не научил сына, как правильно различать уровни пакости и какой гадости соответствовать. Впрочем, это передалось вместе с остальными генами и высокими залысинами, которые периодически старили Кроули.
Он думал, что его отец наверняка знал о подобной слабости ангелов. Он помнил совсем младенцем, как его отец довольно тепло проводил время в компании кого-то очень шумного и пахнущего шоколадом так, что от одного запаха у детей мог развиться диатез. Так что и обращаться с этой крайне интимной частью тела он, по идее, должен был уметь.
Он же не знал, что его отец славился умением мгновенно подчинять себе любого ангела. Пожалуй, лишь один на самом деле поставил его на колени. Разница в росте от этого сильно не поменялась. Но любой из Кроули втайне признавал, что иногда на коленях очень и очень удобно. Теоретически.
Если ангелы утверждали, что не обладают чувствительностью, то скорее всего, они просто не знали о том, насколько восприимчивы их крылья. Что кожа их тел на самом деле горит вокруг крыльев и на самом деле принадлежит ангелам, поэтому любое касание они воспринимали на довольно высоком уровне. Это потрясающее чувство наслаждение, впрочем, не находило выхода, и у Кроули еще будет идея, как разобраться с этим, но до тех пор он будет немного занят.
Скажем, чересчур невесомыми прикосновениями к пуху и коже одновременно, прижимая тонкие прожилки к покрасневшей плоти и перекатывая ими, заставляя щеки Азирафеля не просто краснеть, а по-настоящему алеть. Он без лишних раздумий подался вперед, устраиваясь на груди демона и пряча лицо в отвороте темной рубашки. Демону он иррационально доверял. Он в книге прочитал, что иррационально все равно правильно, хотя и не доказано. И обязательно имеет право на существование. Что не скажешь о том поразительно мучительном чувстве, что он испытывал во всей своей сущности, подозрительно напоминавшей ласкающегося котенка. У него даже очки запотели от собственной неловкости. Он даже не заметил, как Кроули осторожно снял их, лишая ангела стопроцентного зрения, которое у него было и одновременно не было, потому что он мог, но не хотел.
Длинные пальцы резко перебрались туда, где перья были совсем мягкими, но уже чуть более вытянутыми. Их было так много, что основание казалось несколько толще, чем кончики, с трудом помещавшиеся в этом купе. Невозможно было добраться до теплой кожи под этим слоем, но видимо сами попытки дарили ангелу крайне приятные ощущения. И в то же время он сжался в руках демона так, что он спокойно обнимал его за плечи. И позволил себе на секунду склониться к светлым волосам. Они предпочитали одну марку шампуня, хотя и несколько разные цвета. Азирафель обожал зеленый, тогда как Кроули предпочитал фиолетовый. Это сказывалось на оттенке запаха, но отнюдь не на его мягкости.
В общих чертах он даже понимал Дина. Неожиданно заполучить в свои руки нуждающегося в тебе противоестественно ангела – определенно приятное чувство. Особенно как со времени Апокалипсиса искренне нуждаешься в нем. Не то, чтобы прикасаться было так приятно, но крылья были совершенно иным делом. Это было почти так же, как если бы он встретил еще не поддавшегося слабостям ангела Азирафеля, без излишней наивности и страсти к книгам, а бесконечно правильным в отношении понятий и представлений. То, что он сделал с тем ангелом, было его личной гордостью и достижением.
- Только не болтай на каждом углу, - попросил его устало демон, совсем уж как котенка почесывая по верхнему краю крыла, отчего у Азирафеля автоматически закрывались глаза. Он приоткрыл их, пытаясь понять, чего хочет от него демон тогда, когда не то что тело, он сам себя не слушает.
- Что? – шепотом переспросил он и неосознанно облизнул уголок губ.
- О том, что я соблазнил тебя только спустя шесть тысяч лет, - он перенес руку с крыльев на мягкие и очень растрепанные волосы. – Это, видишь ли, унизительно.
-Это потрясающе, - тут же воспротивился Азирафель, обнаруживая, что не только сам подался в объятия Кроули, но и неведомым образом почти сполз к нему на колени. – То, что ты не пытался совращать целых шесть тысяч лет!
Конечно.
Ведь это будут совсем не они, если не будут спорить.
Теперь у Кроули, впрочем, будет одно большое преимущество. В любой момент он мог бы превратить ангела в отменное желе с запахом старых книг и как следует насладиться ролью Опускателя На Землю.
Правда в том, что у них еще есть несколько часов до Большого Яблока, чтобы найти подобное Преимущество у Азирафеля.
Тут уж сыграло свою роль чувство Справедливости.
Словом, все это все равно была одна большая…
Ситуевина*.
*Точно не установлено, когда она на самом деле началась и закончилась ли вообще. Кажется, она была еще в 750 годах до нашей эры, когда доподлинно известно, что семь холмов выросли вокруг реки исключительно потому, что излишне активные ребятки не могли поделить, чей холм выше, прежде чем не было доказано, что проще вырастить одну и закатнуться уже с нее. Последний раз ее следы видели в 2012, когда в Венеции выпало столько осадков, чтобы сделать снежного ангела, потому что в мире был только один ангел, который не знал о своем снежном собрате. Впрочем, у него всегда был демон, чтобы это разъяснить.
Если вам кажется, что такая же Ситуевина осталась где-то в Америке, скорее всего, вам не кажется, но об этом совсем другая история.
Фэндом: Good Omens&Supernatural
Пейринг: Кроули/Азирафель, Дин/Кастиэль.
Рейтинг: PG
Размер: мини (8000 зн.)
Жанр: кроссовер, романс, зачатки юмора
Саммари: Никогда не знаешь, сколько еще Апокалипсисов происходит в этом мире, потому что, согласитесь, трудно думать о чем-то, что скромно топчется за спиной одного огромного Апокалипсиса - лично вашего. Но по сути дела, тайна Мироздания только в том, что даже если А не случится, остается план Б, и никто точно не знает, что именно он означает. Это совершенно естественно не мешает начальству шпынять подчиненных так, как будто они знают в точности, сколько нужно работать для того, чтобы достичь Конца, о котором не знают. По огромному демонскому плану, начальство вообще знает гораздо меньше, чем уборщица миссис Робинсон в трех крупных холдинговых компаниях. По огромному демонскому плану демоны и ангелы тоже случайно под него попадают. Так что, скорее всего, он не демонский. И даже не план.
Предупреждения: ООС.
читать дальшеКогда Он создавал этот мир, Он вряд ли знал, что такое температура. Честно говоря, Он вряд ли думал, что из этого что-то получится. Или что Температуру рано или поздно придумают. Хотя это, по мнению Кроули, ничто, по сравнению с туалетной бумагой с напечатанными на ней судоку. Это, пожалуй, настоящий полет мысли и фантазии.
В то же время это совсем не значило, что Он не заложил такую возможность.
Тогда как демоны за многие тысячелетия научились, пожалуй, только одному – приманивать из задворок Неосознанного Разума такие идеи, что сама надобность в пакостях от рук творений Дьявола исчезла сама собой. Роль демона в создании атомного оружия заключалась только в цвете кнопочки, честно говоря, этот момент Кроули как-то пропустил. Главное, чтобы в Разуме была достаточная дырка – возможность - чтобы вытащить оттуда эту Идею. А там уже по накатанной.
И это тоже не значило, что демоны не могли найти возможность Его самого и тут же счастливо ее реализовать. Кажется, это было последнее, что они сделали своими руками.
Теперь же, когда Апокалипсис потерпел настоящую неудачу, всемирный крах и просто маленький постыдный пункт в биографии каждого из демонского войска, тогда как каждый пернатый – едва ли не шоколадную медальку с крыльями, все вернулось на круги своя так, что трудно было предугадать, можно ли считать это кругами. Так, дорога в никуда и весьма туманный указатель. Основная проблема заключалась только в том, что ни один из этих громадных армий понятия не имел, как жить с этим туманом.
Кроме, пожалуй, Кроули, первым придумавшего красивое матовое напыление на эту самую табличку, чтобы всегда находиться в состоянии полуосведомленности, и Азирафель, который читал любой текст, только если он больше двух слов. До Апокалипсиса это казалось большой ошибкой, которой демон гордился, а ангел стыдился, если бы знал, зачем этот указатель нужен. Он предпочитал по старинке слушать Голос, не разбирая, чей он, да и в последнее время все это успешно заменяли летающие карапузы с полными сумками писем. Использовать Купидонов в остальные 364 дня в году была идея Кроули, которую тут же единогласно принял весь Небесный Совет, искренне веря, что автором являлся странный ангел. Идея о том, что начальству главное верить, а там уже не так важно, тоже принадлежала ему.
В данный момент этот самый демон, выглядевший так, что собственный Адский Пес бы его никогда не узнал, задумчиво постукивал гаечным ключом по подвесному мосту под машиной и размазывал старательно машинное масло по лбу, смешивая его с потом. Он лежал на собственноручно сделанном деревянном поддоне на колесиках, на котором было удобно возлегать под машиной и чинить ее. Бентли, конечно, в присутствии демона не нуждался не то, что в бензине, но и в заряде аккумулятора, но стоило хозяину бросить на блестящий кузов, как тут же что-то со звоном ломалось. То, что машине было не жалко, потому что демон успел прочитать лишь первые двадцать страниц инструкции. По правде говоря, он не любил читать. Однако машина и была именно тем изобретением людей, что помогла ему собирать негатив и гнев почти тоннами, успевая только открывать новые каналы в Ад. Каждая подобная эмоция перевешивала в сторону Тьмы и постепенно вербовала душу. Это была безотказная схема, которой он научился именно через изобретение людей. Причинно-следственный механизм, взаимодействия и последствия – всего лишь пара сотен лет, а он получает свободного времени больше, чем каждый из устаревших демонов.
Сейчас он предпочитал скорее лежать в тени машины, чем в самом деле ею заниматься. В конце концов, на починку чего-нибудь было достаточно секундной мысли.
Сейчас он не думал о машине. Эта окраина не так далеко от Лондона, что не скажешь по буйным зеленым зарослям, была строго его местом, поэтому ни единая душа, знавшая, почему Кроули носит темные очки, не смела даже подумать о том, чтобы сунуть сюда нос. Поэтому он с легкой душой променял пальто и костюм на что полегче, случайно наколдованные джинсы и майку, пусть неизменного черного цвета, и позволил себе загореть, чтобы окружающие его соседи не заподозрили в нем кого-нибудь сверхъестественного. Словом, он выглядел так, что его не узнал бы даже ангел. Который не появлялся ровно столько, сколько прошло с Той недели. И если бы Кроули вдруг захотел признать это, то он чувствовал…одиночество. Хотя конечно разойтись после было бы абсолютно логичным решением любого приключения и вообще строго по книжке Псих. Книжка знала даже о том, что на самом деле Апокалипсиса не будет, просто не все догадываются пролистнуть список литературы и множественные благодарности неизвестно кому неизвестно когда и неизвестно за что. Книжку забрал себе Азирафель и не возвращал, поэтому что именно там было написало после их поистине значимого расставания, он не знал.
Не каждое тысячелетие встретишь демона, распивающего бутылочку-другую с ангелом и вспоминающего былые времена. Если подумать, то не встретишь демона и не проживешь тысячелетие, чтобы это сделать. А то и целых шесть. Тысячелетий. Может, плюс-минус пару лет, он уже не помнил. Предпочитал не помнить.
А если вернуться к Температуре, от которой голова разболелась – фигурально, у демонов не болит голова за исключением каждых пятниц тринадцатого числа – даже у Кроули за все эти три недели аномального лета в Лондоне, то это определенно было рук демонов, да и не просто дело рук, а настоящая моральная миграция острова в тропики, так что никогда не знаешь, сколько новых трещин появиться в иссохшем асфальте за этот день и сколько раз на него выльется примерно тонна воды за какие-то десять минут. Хотя, покривив душой, Кроули бы может и признался, что знает, чьих рук эта невероятно высокий уровень влажности. Каждый знает - против 98% не выстоит ни один лак страдалицы, проснувшейся на несколько часов раньше, чтобы выглядеть весь день красиво. Словом, было очень мокро, очень жарко и почти невыносимо. В основном от того, что не с кем было это обсудить.
- Ты не слышал? – раздался очень вежливый голос, предварительно очень громко откашлявшись. Эти звуки застали демона врасплох, и он, забывшись, тут же поднялся, обязательно приложившись головой о днище машины, если бы та не обладала разумом и преданностью хозяина. Она спешно выгнулась, заскрипев металлом, а затем снова выпрямилась, как только Кроули вспомнил, где он находился. – Я должен был постучать?
- Если только по собственной голове, - пробормотал Кроули, выуживая из кармана очки. Хоть чем-то он не должен был шокировать давнего знакомого. Он, может быть, слишком поддался собственному фривольному течению среди людей. Он ухватился за раму и единым рывком выкатился, зажмурив глаза. Демонические глаза довольно остро реагировали на яркий свет, особенно после долгого нахождения в тени. Иногда они отдавали болезненно красным, а в облике Кроули не было ничего, что бы отлично сочеталось с красным. Желтые радужки с вытянутыми кошачьими зрачками тоже плохо сочетались. С понятием окружающих они не вязались вовсе. Когда он попривык к ярким вспышкам перед глазами, он приоткрыл один глаз, недовольно разглядывая знакомую невысокую фигуру. Азирафель неловко переминался с ноги на ногу в нескольких метрах от пылающей жаром машины и смотрел на него удивленно из-под очков. Естественно, это вам не Хендерсон.
- Вероятно, нет, - судя по округлившимся глазам ангела, тот и не подозревал о маленькой слабости демона. Скорее всего, не потому, что с этим как-то не сочетался Кроули, скорее, ангел даже не знал, что машину нужно чинить. Трудно было представить Азирафеля с гаечным ключом и заткнутой за пояс инструкцией.
Он поднялся на ноги. Он находился на своей территории, в том, в чем хотел, чтобы не дай бог случайно не стать первым в мире зажаренным демоном, хотя некоторые из его собратьев заслуживали хорошего пинка за подобную халтуру и топорное выполнение работы. По мнению Кроули, в изменении окружающего должна была быть толика таинственности и наименьших затрат, ведь это именно его первая бабочка посредством тысячи взаимодействий вызвала настоящий ураган на другом конце света. Честно говоря, он просто отпустил ее в тот момент, когда возросла разница давлений, так что это не более, чем совпадение. Однако, стоило признать, элегантное совпадение.
Хотя, с усилием оттирая от плеч темное масло, он признавал еще и то, что он был рад видеть старого друга на своей территории. Как если бы их дружба была не предсказана. Было в этом что-то удивительно-бунтарское. И можно было как раньше коротать вечность за стаканчиком темного вина и подкалывать друг друга, изобретая новые способы стереть границу между ними, чтобы их союз так не бросался глаза. Потому что по идее он бы и не должен бросаться, потому что клонируют же люди овец вместо того, чтобы позволить им просто усиленно размножаться, так это никому странным не казалось! А стоило ему появиться рядом с известным филантропом, попутно привычно отмахиваясь от невидимых крыльев, вызывающих у него, между прочим, настоящую аллергию своим светлым пухом, так это сразу встреча сотрудников KFC и McDonald`s. Каждый дрался между собой за право решить, правильно ли было находиться рядом, но решать не стремился и дрался постольку-поскольку, потому что в этом новом мире на ангелов и на демонов приходилось достаточно людей, которых было слишком много, чтобы делить. Некоторые из этих двух армий заскучали настолько в ежедневной тонкой работе совращения одной единственной души, собирать которые на самом деле было незачем, что начинали здороваться каждое утро, спеша к подопечным.
- У тебя, - и ангел показал на свой лоб, затем неопределенно на щеку. Демон, нахмурившись, потер резко пахнущей тряпкой лицо, удивляясь, когда он успел и там измазаться, но масло казалось на редкость волшебной штуке – раз открыв, он все равно что искупался в нем, потопив даже собственную растрепанную челку.
Под чутким руководством ангела он яростно оттер лоб вплоть до невысоких залысин, закрытых мокрыми теперь смоляными прядями, и постоянно спрашивал у Азирафеля «Теперь-то все?», растирая щеки почти до красноты. Наконец ангел не выдержал и вырвал у него тряпку, не решаясь перед этим лишь мгновение. В конце концов, всегда можно было помыть руки. Может, несколько раз. Может, сразу всему, это было бы нелишним. В любом случае, с этим Азирафель вполне мог справиться.
Ангел старательно отмывал ему щеку так, что выражение лица принимало настолько комичные выражения – если бы не горящие раздражением даже сквозь очки глаза – что рассмеялся все равно только бы отчаянный самоубийца без генетического отсутствия самосохранения.
Пожалуй, этот ангел был единственным, кто мог почти несколько минут настолько менять выражение лица Кроули своими движениями – щеку в сторону и угол губ случайно наверх, потом еще хуже – щеку к носу, делая его своеобразным членом семейства хомячьих. Наконец он отдал демону тряпку и отступил.
- Думал, курсы повышения квалификации – ваших рук дело, - признался Азирафель, секундами позже отмывая руки в ведре с чистой родниковой водой, наколдованной милостивым демоном буквально через несколько секунд.
- Был уверен, что исключительно ваше, как перфекционистов и просто идиотов, - немедленно парировал Кроули, правда, уже задумчивее. Он стоял к ангелу спиной, собирая взглядом инструменты обратно в кожаную сумку. Она была как на заказ обязательно потерта, с оторванным ремешком и выглядела так, словно помогала в тысяче ремонтов. Особенно Кроули гордился наколдованным запахом автомобильной смазки, намертво въевшимся в кожу. – Но если это не так, то я определенно хотел бы пожать создателю что-нибудь, что было бы у него вместо руки.
Ангел молча смотрел на демона, пережив стадию круглых глаз от того, насколько непривычно было видеть Кроули в домашней обстановке. Может быть, вид розовых и пушистых тапочек он бы воспринял спокойнее, чем подобное… открытое. Для него демон оставался каким-то сосредоточением всего острого и недовольного, что передавалось в его резких движениях и странных привязанностях к вещам изначально нейтральным. Пожалуй, Кроули был отчаянно талантлив в своем демонстве, но в то же время настолько необычный демон, что тяга к знаниям Азирафеля спешно паковала инструменты в чемодан и бегала за ним уже шесть тысяч лет. Ни разу за это время он не смог узнать, что делало его таким необычным даже для по определению необычного существа. Он не знал ни одно высшее существо, которое озаботилось бы именно тем оттенком кожи, который появился бы, если бы такой светлокожий человек в черных очках изредка бывал на солнце. Это было по крайней мере любопытно. С другой стороны ангел просто завидовал тому, как быстро демон научился вызывать у тела нужные реакции, вплоть до выступившего на спине и груди пота. Сколь бы он не восхищался ими в книгах, он был невообразимым теоретиком, и пусть порою он с легкостью находил ответы на любые вопросы Кроули, он не мог делать то же, что делал демон. Тот обладал наитием.
- Торцовый кинь, - прервал его мысли демон, даже не оборачиваясь. Ангел тут же подпрыгнул на месте от неожиданности и схватил первый попавшийся. На удивленный взгляд Кроули –а он каким-то чудом угадал – он поспешил выстроить выражение «с кем поведешься». Он научился строить эти выражения лиц пару тысячелетий назад, совершенно неосознанно копируя привычку демона. – Не к добру квалификацию повышать, без инициативных работников бы не обошлось.
- Сказали, в американском отделение работают ребята порасторопнее, - в данный момент ангел продолжал стоять бедным родственником около машины и смущенно ковырять горячий металл, потому что рано или поздно демон бы заметил, что никаких успехов в очеловечивании Азирафель не добился. Хотя сразу после Апокалипсиса гордо отказался от помощи. – Мол, коэффициент производительности выше, согласно канцелярским подсчетам…
- Я почему-то отвратительно уверен в том, что вчера во время рецепта Болоньезе по радио я что-то слышал о наглом американском молодняке, - задумчиво ответил демон, закидывая сумку в машину и отправляя ее, не глядя, в гараж к аккуратному домику. – И у него тоже были результаты выше, чем у меня. Что совершенно нелогично, потому что максимум работы можно выполнить, только если тебе не мешают, а гораздо выгоднее не просто не мешать, но еще и договориться, - он глянул на ангела, отмечая, что тот подумал о том же самом в то же время.
- Значит двое спиногрызов додумались первее остальных, - заключил он, почти прошипев. Когда он нервничал – а неразумные создания младше него, но с огромными аппетитами всегда раздражали его – он не мог сдержать едва слышного шипения. Ангел находил это довольно интересным феноменом.
- Мы могли бы нанести им визит, - осторожно заметил ангел. Демон посмотрел на него подозрительно и промолчал. Попробовал промолчать еще раз. А затем все-таки высказался, пряча глаза за стеклами очков:
- Ну хоть на этот у тебя хватило времени.
Ангел покраснел и поспешил за решительно шагающим вперед демоном.
***
Дин отчаянно скучал. Сейчас он не испытывал потребности ни в еде, ни во сне, хотя все еще мог чувствовать вкус еды и видеть пожалуй сны. Он зависел только от самого себя, и в этом были определенные плюсы. Но сейчас, когда ангел был вынужден работать втрое больше, исчезая на долгое время, чтобы доказать Им, что Дин никак не мешает его обязанностям, Дин не находил себе занятия. Ангел просил его подождать, просил искренне и с таким знанием дела, что Дин вздыхал и валялся весь день на диване. Зато в его распоряжении была вся ночь.
Как только это случилось, их связь стала в разы глубже. Сильнее, необходимее, вне того, что могло испытывать человеческое тело. Он был большим, чем просто человек, скорее, человек с большим набором возможностей. Он стал равным Кастиэлю в силе, в возможностях и в уровне эмоций. Но он все еще был одновременно с этим и Дином, и с тех пор, как он стал демоном, он больше не мог играть в игры с личным пространством с ангелом. Он сгорал от желания, которое в его разуме квалифицировалось любовью. Они уже любили друг друга и едва не уничтожили мир. Дважды.
Пару раз Кастиэль брал его с собой. С высоты птичьего полета он учил его разбираться с собственными крыльями, темнее самой ночи, самых недр Земли, настолько тяжелыми и громоздкими, что ангел мог лишь подстраховать. Как справиться с ними и одновременно – с раздвоенным языком, порядочно мешавшим ему говорить, Дин так и не понял. Хотя тонкие кончики были довольно непривычны, но стоило Кастиэлю увидеть, как Дин облизывает губы, он моментально отводил взгляд и краснел. Дин был в силах замечать любые изменения в ангеле.
Нигде в мире ангел не учил демона, как управлять нитями людей, будь то Судьба, Случайность или Совпадение. Он хотел учить его, как вызывать гнев, но Дин отлично справлялся сам. Он уже был человеком.
Так он узнал, что у нормальных демонов есть нормальная работа.
А еще он узнал, что все те постыдные желания, которые позволял себе испытывать глубокой ночью всего лишь несколько минут, ничего не значили для ангела. В первые дни, когда сила бушевала в нем, и ему казалось, что он может все, и Кастиэль позволил ему это, он узнал, что ангелы чувствуют, но для них это не было чем-то приносящим удовольствие. Ровно как и самому Дину.
В тот момент он испугался так, как не боялся в жизни. Тогда он впервые рассмешил полураздетого ангела до слез. Тогда он узнал и этот секрет.
Он услышал шелест крыльев во дворе. Он многое слышал. Многое знал. Многое мог чувствовать. Отлично находил нужные нити и выводил из себя тысячи людей, подстраивая настолько незначительные Случайности, что Кроули, раз заявившийся к ним, молча проводил взглядом огромную силу ненависти и гнева, что Дин отправил Вниз, и так же молча испарился. Вероятно, это впечатлило даже его. А Дин просто помнил себя. Хотя Кастиэль обещал, что все это со временем сотрется.
И он не сдержался. Вылетел на крыльцо, пнув дверь и не услышав даже треска. Изможденный ангел утомленно поправлял сбитый и измятый плащ, пошатываясь на ногах. Он поднял на Дина извиняющийся взгляд. Так Кастиэль смотрел на него всякий раз. Он не переносил разлуку так же, как и Дин, не испытывая ни малейшего неудобства от того, что связал свою жизнь с демоном.
Не то, чтобы у ангелов не было такой возможности.
Иногда полезно, если твой брат совершенно случайно второй после Дьявола и одновременно с этим любовник архангела.
Он рванулся к Кастиэлю, мгновенно подхватывая его на руки. В конце концов, они были равны по силам, и Дин не упускал возможности напомнить ангелу об этом. А еще он просто ненавидел эту униформу растрепанного ангела, стараясь как можно быстрее затащить его в дом и содрать все эти слои одежды. Ангел нравился ему таким, каким он был. И конечно, от этого они не отказывались совсем. Просто было кое-что, что могло сделать их связь гораздо более чувственной. Он открыл это случайно, когда после очередных небесных разборок после того, как задолбавшийся Габриэль просто стал самим собой и спалил всех, кто посмел вякнуть, оставались умные дезертиры, и их предстояло вычесывать целыми отрядами. В один из таких дней Кастиэля подрезали ножом. Видимых ран не было, но вернулся ангел настолько побледневшим, что Дин практически пытал его, что не так. Он коснулся крыльев совершенно случайно. Он испугался, когда ангел тут же взвыл и отскочил, дыша так, словно только что пробежал тысячу километров. Он научился пользоваться и этим. Он вообще был довольно способным.
Он устраивал ангела на диване, пока тот тихо пересказывал ему расстановку сил на Небесах. Насколько понял слушающий лишь одним ухом Дин, особенно ничего не изменилось, разве что каких-то непонятных правил стало больше, непослушных – меньше, а в общем и целом любой ангел, увидев Габриэля, терял любое желание сопротивляться. Тут ему пришлось отвлечься от суетливой заботы, которая привела бы в обморок любого демона, которую он тут же организовал. Он с усмешкой посмотрел на тут же покрасневшего ангела, находя в нем то совершенное очарование невинности, которое подозрительно быстро исчезало по тем редким ночам, когда им это действительно нравилось. И сейчас он прекрасно знал, что Кас не имел в виду ничего подобного, но не в силах сдержать заковыристую демонскую логику, мимо ушей пропустить не мог. Он присел на диван, где без сил лежал Кастиэль, и с наигранно-понимающим видом уставился на него. Сначала Кастиэль краснел и отводил взгляд, но сообразив, что его просто-напросто подкалывают, тут же заалел сильнее от возмущения. Они не умеют изменять.
Несмотря на то, что ангелы предпочтительно ничего не чувствуют именно таким способом, он любил целовать своего ангела. То, в какой ситуации они оказались, уже само по себе было уникальным явлением, заставлявшим их наслаждаться каждое мгновение – они были единственными во всем мире, кто любил даже после того, как встали по разные стороны. К слову, после Апокалипсиса особой нужды в разных сторонах и не было, но привычка иногда сильнее здравого смысла. Она приятнее. Она спокойнее. Так и им было привычно думать, что все еще запрещено и невозможно, когда деформированные в клыки зубы задевали мягкую кожу губ, было ярко и невероятно то, что они бросали вызов всему и всем, когда раздвоенный кончик языка дразнил неуверенный ангельский, вовлекая его в спокойную игру. Это было общение, это была связь, это была договоренность.
Он, улыбаясь, мимолетно целовал Кастиэля, чувствуя ответную улыбку. Даже сейчас, когда при желании Дин мог добраться до всего сущего, ангел казался ему клубком противоречий, каждое из которых так интересовало старшего Винчестера. Он мог не понимать, зачем нужны поцелуи, если они ничего не чувствуют, кроме техники прикосновений, но с энтузиазмом отвечал. Особенно, когда они были на людях. Необязательно было демонстративно целовать ангела по-французски прямо посередине улицы, достаточно было осторожно коснуться ладони в любом из ресторанов поздним вечером и уловить мысли окружающих. Именно они каждый раз убеждали новоявленного демона и словно бы переродившегося ангела в том, что они действительно любят. Даже он, Дин, ловил только те теплые мысли, на которые были способны искренне добрые люди. Он не мог пробовать выполнять свою работу на таких, как они. Так они и разделились. Он не искал глубинных мыслей у тех, кто походил на светлых. Любое их свидание превращалось в тренировку, и вскоре Дин мог с легкостью просчитать, в каком из отелей сломанный картридер и в какой момент принесет Аду многомиллионные запасы первосортного раздражения и ненависти к ближнему своему.
Не то, чтобы ангелы не чувствовали. Скорее, они не умели видеть чувство через прикосновение. Они видели чувство еще до того, как оно родится. И Дин в первые свои демонские дни все еще нуждался в подобном выражении чувств, только вот Кастиэль попросил подождать. И они подождали так, что Дин забыл. Забыл связь между прикосновениями и чувствами. Тела не принадлежали им до конца, поэтому любое движение оставалось просто движением. Пожалуй, это было так же приятно, как есть чуть сладкое мороженое в жаркий день и запивать его ледяной минералкой, окунаясь с головой в фонтан. Это было необычно, приятно, но не стоило, с точки зрения высших существ, потерянного времени. Они чувствовали друг друга без каких-либо прикосновений, но все же это было неродившейся привычкой. Дальше его мысли не заходили. Он просто продолжал прикасаться к Кастиэлю. В конце концов, они были не самой обычной парой.
Ангел притянул его за шею. Они все еще целовались, с каждым разом чуть дольше, учась переключать бесконечный ток мыслей на друг друга. Пожалуй, отсюда отличие ангелов от людей становилось ясным. Ангелам нужно было отодвигать в сторону чуть больше знаний и мыслей. Подумаешь, мысли о всех людях на Земле.
Демонам было проще. Демоны были ближе людям, ближе к прикосновениям. Они вызывали чувство через прикосновения, манипулировали ими и искусственно создавали. Чувства были тем, чем жила и та, и другая сторона, но это было то, что им никогда не испытать.
Если бы все было так, Дин отказался бы быть демоном в ту же секунду.
Он узнал о маленькой слабости Кастиэля совершенно случайно. В тот день, когда ангел научил его вызывать свои крылья, масляные и тягучие, не поднимающие демона выше, чем несколько этажей. Он прыгал с крыши, в то время как ангел неощутимо и незримо поддерживал его, и он забывал о том, что Кас рядом. Так он смог успокоиться и вызвать крылья. Однако они оказались гораздо тяжелее, чем сам Дин. Он стремительно полетел вниз, и дело не в том, что он бы погиб или испытал боль. Это демоны предпочитают по вечерам субботы, специально устраивая себе изощренные болевые пытки. Он не хотел бы расставаться с телом, что когда-то принадлежало ему. И Кастиэль никак не мог схватить его, черные крылья бились в панике и мешали ангелу подобраться. Лишь у самой земли Дин извернулся так, чтобы ухватить край одного из невидимых белых крыльев.
Лежа спиной на асфальте и все еще сжимая судорожно в руке нежный пух, он не сразу осознал, почему тело ангела сотрясает мелкая дрожь. Он разжал руку, освобождая нежные перья, и Кастиэль, лежа рядом с зажмуренными глазами, застонал. Глубокий голос, невероятно низкий, почти бархатный, такой, каким, по мнению когда-то Дина-человека, он должен был стонать в его смелых фантазиях. Он открыл глаза, непонимающе моргая и тяжело дыша, затем перевел взгляд темных тогда взгляд на Дина. Взгляд, который заставил его самодовольно и многообещающе ухмыльнуться. Получилось, впрочем, не так эффектно. С непривычки он прикусил удлинившийся язык и от всей души выругался. Ангел забавно закрыл уши, после чего они оба рассмеялись.
Азбука прикосновений. С того момента утекло достаточно времени, чтобы такой способный ученик, как Дин, мог бы перепробовать бесконечное количество прикосновений. Но он не торопился. Прикосновение к крыльям было примерно так же, как если бы вы душой обняли чью-то душу, даря тепло, минуя посредственность в виде тела. Невероятное чувство, несравнимое ни с чем другим, кроме как высшим проявлением доверия.
Он знал в совершенстве, как стоит проводить по белоснежному и чувствительному пуху, иногда – зарываясь носом и потом остервенело потирая краснеющий нос, знал, как стоит подбираться под каждое перо, касаясь теплого основания. Знал, как сделать легкий массаж, так, чтобы Кастиэль срывал голос, выгибаясь под ним. Крылья горели, стоило Дину приблизиться к ним, и вряд ли это была нормальная реакция на любого демона. Он почесывал самые кончики крыльев и сейчас только для того, чтобы расслабить уставшего ангела, забрать всю его боль от битвы с братьями на себя. Демону проще. У демона нет братьев. Только бесконечно эгоистичная семья, в которой каждый скорее отобедает друг другом, чем поздоровается. Причем, пожалуй, привередливо выберет нужный соус и обязательно вино, походящее для этого типа корочки.
Возможно, они могли бы однажды перевести это возбуждение в нечто более… реальное. Возможно, они могли бы имитировать… крыльями. Возможно…
Он мгновенно обернулся, учуяв движение за окном. Глаза полыхнули яростным желтым, а зрачки сузились до тонких черточек. Но нет, никого не было. Теперь не было.
***
- Это не самая лучшая идея, мы могли бы пригласить их на встречу, - тут же затараторил ангел, стоило демону вернуться в съемную машину. – Я не говорю, что было бы несправедливым позволить тебе разобраться с ним так, как ты хочешь, но все-таки, дорогой мой, было бы вежливее…
- Ты прав, - с каменным лицом оборвал его демон. Ангел, все еще убеждавший пустоту, удивленно сверкнул очками-половинками. Он уставился на демона с настоящим детским удивлением. Он давно привык закрывать глаза на слабости демона, и это стало почти навязчивым рефлексом, как бывает, когда злишься на то, что забываешь момент, когда закрывал дверь в квартиру. Он злился на то, что не замечал, как не замечал. Самое точное определение обязательно будет неправильным с точки зрения логики, смысла и даже орфографии. Даже «не не любил» вряд ли сразу можно приравнять к «любил». Скорее, просто не хотел никого обидеть.
- Прости? – попробовал он, не собираясь признаваться в собственном любопытстве.
- Я оставил послание, - скривился Кроули, поправив очки и положив ладони на руль. Он не испытывал ничего, застав этих двоих в несколько недвусмысленном положении. Пожалуй, он даже отчасти был восхищен этим пронырливым демоном, уже разложившим одного из этих невинных прямо на диване, стоило ему только появиться . С другой стороны он давно привык смотреть эту другую сторону как сторону ангела. Наверное, тому бы это показалось… показалось. Он бы подумал, что показалось. С него бы сталось назвать это, скажем, массажем. Но Кроули достаточно знал о жизни, чтобы признать это совершенной и удачной попыткой совращения. Он злился. Даже в этом этот новобранец успел превзойти его. А и шести тысяч лет казалось мало, чтобы он хоть раз хотя бы попытался плохо повлиять на Азирафеля. Тот успешно перетягивал его демонское одеяло на себя и сам, при этом заворачиваясь и делая вид, что оно голубое и в облачках, а не колючее и холодное.
Отъезжая от этого странного дома, он думал о маленьком недвусмысленном полыхающем послании, из тех, что горят прямо на глазах. Буквально горят. Трудно проигнорировать такое приглашение.
Как трудно проигнорировать и тот тонкий намек на то, что сам Кроули недостаточно хорош в сеянии невечного и обычно неприличного. А он думал, откуда в Преисподнии берутся новые анекдоты. Теперь у него оставалось примерно несколько дней, прежде чем подобное дойдет до хотя бы одного из этих демонов. В конце концов, узнавать новости каким-то чудом было наследственным. Даже истинно дьяволовы дети на Земле – журналисты – владели им в совершенстве.
Он с силой сжал руль. Ангел заставил бы его договориться. Опять ангел. Всегда ангелы.
***
- Опаздывают, - обеспокоенно заметил Азирафель, поправляя галстук. Окружающие чувствовали себя неуверенно, потому что галстук был голубым. Им казалось, что голубого вокруг стало слишком много.
Он посмотрел на демона, невозмутимо изучающего меню. Наверняка у Кроули были кое-какие соображения, но ангел предпочитал рассеянно не замечать этого. В основном он легкомысленно размышлял о том, как непривычно было сидеть… по одну сторону. Почти как объединение в какой-нибудь минивойне.
Они подняли головы в ту же секунду, как двое ввалились в ресторан с таким шумом, который обычно говорил людям о том, что новоприбывшие в подобном месте в первый раз. Дин едва успел убрать руку с талии ангела, что не упустил из виду Кроули, даже не переведя взгляда на них, и счастливо проморгал Азирафель, радуясь им. Он радовался всем. Он думал, что если радоваться всем, то они будут делать это в ответ. Как правило, в ответ он слышал мысли о нездоровой психике. Кроули советовал ему принимать это как своего рода комплимент. Из раздела о том, куда же пропадает второй носок. Великие умы Небес и Ада не смогли договориться по поводу того, куда он исчезает. Честно говоря, на специальных заседаниях было не предложено ни одной идеи. Они просто…исчезали.
Демон не собирался приветствовать их. Он чувствовал только раздражение, разглядывая широкую светящуюся улыбку. Но стоило ему за какую-то секунду понять, НА ЧЕМ приехал его новый собрат, как он забыл про замершие выражения лиц. Он едва не снял очки, пытаясь разглядеть Импалу, подпирающую его Бентли и блестевшую сильнее раза в три. Он раздраженно щелкнул пальцами, с толикой уважения оценивая сущность Шевроле. Может быть, этот конкретный демон был не так безнадежен. Хотя от витающей в воздухе любви любая сверхъестественная тварь в радиусе километра чувствовала себя отвратительно и моментально брала выходной. Даже у Кроули слегка разболелась голова от того, насколько эти двое не скрывали извращения собственных душ, не превращавших обмениваться эмоциями и впечатлениями даже сейчас. Постыдились бы.
Он вынужден был перехватить ладошку Азирафеля под столом, перетаскивая на себя часть его беспричинной радости. Его наивность порой служила надежным щитом, под которым сейчас предпочел спрятаться демон. Ангел ответил ему лучезарной улыбкой – жаль, что щит не защищал демона от глупости его давнего конкурента – и перевел взгляд на плюхнувшуюся напротив парочку.
- Это было горячо, - хмыкнув, Дин безошибочно протянул руку Кроули. Тот скривился, напомнив своим видом Винчестеру, что демоны не братаются. Они обходят друг друга за километр, так безопаснее для выделения желчи. Однако он кивнул, только лишь представив, какую способен сцену закатить ему ангел после этой встречи. Кто бы только знал, Кроули пообещал ему быть паинькой, причем шепотом и на древневаллийском, давно мертвом, в переносном смысле через аллегорию и шепотом. – А вы типа тоже?
- Типа.. А, - Азирафель вновь одарил их улыбкой. – Мы тоже дружим.
Все, кроме самого жизнерадостного ангела, заказывающего у миниатюрной официантки стакан апельсинового сока и желая ей всего самого лучшего. Девушка тут же похлопала себя по карманам джинс, проверяя, на месте ли телефон. Ангел удостоился крайне недоверчивого взгляда. Азирафель, впрочем, не смутился.
Демон, переводя взгляд с одного на другого, вздохнул.
Они были такими же, только наоборот. Хотя бы потому, что черноволосым был ангел, отсюда более разумным, а светловолосым – демон, абсолютно и окончательно безмозгло-легкомысленным. Возможно, со своей верой в вечное он прожил бы пару недель. Если бы Кроули не признавал его силу. Он признавал. Он даже розовых слонов с эльфами поверх признавал, другое дело, что не собирался с этим мириться.
- Мы немного опоздали, - начал Кастиэль, извиняясь в основном перед демоном, за что тот почти почувствовал к этому пернатому симпатию, если бы не его вкус в спутниках бессмертия, но Дин нагло накрыл его ладонь прямо на столе, нахально улыбаясь. Это Кроули обязательно бы восхитило. Тысяч пять лет назад. И он просто не мог пропустить такой вызов.
Его рука удобно устроилась на спинке стула Азирафеля. Тот, непривычный просто к тому, что демон с его стороны, подумал, что это совершенно нормально. Дождь из рыб тоже был бы нормальным, если бы они жили в Атлантиде. Легко жить, если ты знаешь, что нормально все. Хотя и кое-где для каждого все-таки свое нормально.
- Раз уж мы решили встретиться поколениями, - демон закашлялся, услышав подобные слова. Он как раз делал огромный глоток кофе, надеясь убить волнение еще до рождения. Он явился сюда не для того, чтобы помогать, в основном, чтобы попросить не лезть до тех пор, пока не разменяет четвертую тысячу, - как язык убрать, а то не очень удобно яблоки там есть, - Дин без лишнего стеснения поглаживал руку Каса большим пальцем, поглядывая на Кроули. Он не надевал очки, и желтые глаза то и дело вызывали волну шепота в ресторанном зале.
- Он не убирается, - раздраженно ответил демон, едва сдержав шипение. Этот малыш бросал вызов ему в своем стремлении нарушать даже те неправила, что были у демонов. Ему пришлось невзначай положить ладонь на плечо своему ангелу, увлеченно разговаривающему о чем-то своем с Кастиэлем. – Он аллюзиируется. Как крылья, зубы, чешуя и прочее, - соизволил добавить он. Плечо Азирафеля было мягким и теплым. Вообще-то, излишне мягким. Приятно мягким.
- Чешуя? – слишком громко переспросил Дин, тут же хватая себя за щеку. Кастиэль тоже наградил демона удивленным взглядом. Даже Азирафель – и тот заинтересовался.
- Разве это не, - начал он, предполагая статус демона, прежде чем он обзаведется настоящей чешуей.
Кроули, возведя глаза к потолку – к Небу, понятно, было бы слишком нагло – взглядом указал на несколько потемневшую сегментами кожу в основании шеи Дина. Тот подозрительно потрогал это место и выругался в который раз. Ангелы отвели глаза, а Кроули поморщился. Он считал искусством сделать ругательным даже обычное слово, а не те части тела и процессы, что использовали сейчас. Он почувствовал себя чересчур старым.
Натолкнувшись на понимающий взгляд Азирафеля, он решил, что нет, так просто он не сдаться.
- Видите ли, - наконец решился ангел, осознав, что демон больше не выдержит. Дин нежно утянул руку Кастиэля под стол, даря Кроули невинную улыбку, которой обычно может порадовать змея другую змею, сперев у нее из-под носа абонемент на тысячедневный почес кожи во время линьки. Стерпеть подобное было практически невозможно. За одно мгновение рука Кроули спустилась с плеча на талию, в этот раз привлекая внимание Азирафеля, и малейшего усилия хватило, чтобы ангел ойкнул от неожиданности и затормозил рукой об стол, вовремя остановившись и склонившись к демону так близко.
- Пять минут, и я начну убивать, - шепотом пригрозил Кроули ангелу, понимая, что этих… этих он бы предпочел не видеть до следующего Апокалипсиса. Хотя лучше как в этот раз – у каждого свой.
- Видите ли, - тут же поспешно начал извиняющееся ангел, - мы бы хотели разрешить вопрос с тем, как вы работаете.
- Если бы у меня был новый приказ, я бы получил его от Габриэля, - задумчиво пробормотал Кастиэль. Для него Азирафель казался устаревшим дядей, просидевшим в бункере минимум пятьдесят лет во время развития технического прогресса, и теперь интересующегося, как лучше прибить ноутбук к стенке, посчитав его сверхтонкой стильной полочкой. Но он вызывал доверие. Может, они даже были родственниками.
- Габри… - Азирафель охнул, представив, насколько деятельна стала молодежь. Он тоже почувствовал себя невообразимо старым. Тысяча лет, и он должен будет перейти в статус Архивариуса – ничего не делать на Земле всю вечность. Тогда его ждет старость. А он ведь никогда лично не видел ни одного из архангелов.
- Нет-нет, - тут же замахал руками он. Дин откровенно скучал, химича что-то под столом, а Кроули беззастенчиво читал его мысли. Его рука на излишне подвижной талии ангела казалась на своем месте. – Дело только в том, что между вами и нами нужен баланс в производительности, только и всего, - поправился Азирафель. Он не совсем понимал, почему Кроули так упорно сближался с ним именно сейчас, но он ничего не имел против. – Ваша дружба уникальна впервые со времен нашей, и из-за вас может быть небольшое ущемление в правах английского отдела, - поспешно пробормотал он, не понимая, почему трое за столом резко изменились в лице. Кастиэль смотрел на Кроули с жалостью, точно так же, как и Дин, за исключением доброты взгляда. Кроули Дину не нравился однозначно, просто потому, что они встретились не при тех обстоятельствах. Возможно, если бы они покупали шоколадный мусс, они бы нашли больше тем для разговора. Голубая крышечка, безусловно, никак не подходит шоколадному муссу, вы так не считаете?
Сам Кроули только потер лоб ладонью.
- Производительность? – поспешил загладить неловкий момент Кастиэль. – Я не совсем понимаю, что это значит.
- А вас еще контролируют? – спохватился Азирафель. – Во всяком случае, это недолго. Возможно, одной души в месяц будет достаточно, поверьте мне, пожалуйста.
- Хреново тебе, чувак, - почти посочувствовал Дин Кроули. Он чувствовал свое превосходство над тощим очкариком, косящим под крутого этими очками, костюмом и тщательным бардаком на голове, которым напоминал до боли Кастиэля. Он на удивление быстро учился искать самое неприглядное и самое главное.
Не суметь соблазнить за шесть тысяч лет и впрямь было довольно постыдным пунктом в его личном деле.
- Одной души? – буквально офигел Дин, подумав над сказанным минут пять. – Чем вы вообще занимаетесь?
Азирафель потупил глаза, а Кроули скромно потупил взор сразу же, как только на улице заорала сигнализация. Он не смог удержаться и не направить тополиный пух прямо в большой нос неумелого мотоциклиста на узкой улочке, летящего со скоростью 150 м/ч потому, что спидометр был полустерт, а он полуслеп.
Дин, возопив как раненый зверь, с непонятным «Детка!» вылетел на улицу, грозясь убивать. Кастиэль, извинившись, поспешил за ним.
Однако они задержались чуть дольше. Когда Кроули решился поинтересоваться, что происходит снаружи, в то время, как ангел самозабвенно поглощал настоящее американское мороженое с дикой смесью вкусов, он буквально замер.
Все, что он смог сказать, прежде чем буквально вырвал ангела из этого магазина, было простое:
- Только не отец.
Секундами спустя в ресторан зашло уже трое, ухмыляющийся Дин, смущенный Кас, которого Винчестер никак не мог отпустить от себя, приобнимая за талию и безбожно сминая длинный плащ, и еще один темноволосый англичанин среднего возраста с высокими залысинами и невероятно темными глазами.
Кроули ничуть не удивился, оглядываясь по сторонам. Он и не ждал увидеть здесь своего непутевого сына, долгое время живущего с пернатой опухолью. Не то, чтобы он сам был кристально плох в юности и не крутил романов с несколькими смазливыми ангелами, но он откровенно не мог понять, то ли сын не в него пошел, то ли ангел бракованный.
Хотя у него были чуть более продолжительные отношения с одним особенно золотоглазым, довольно умелым для всех этих освещенных, о которых он никоим образом не жалел, но о связях с начальством лучше не упомянуть до поры, до времени.
В любом случае, мешать друг другу они не собирались.
***
- Что-то случилось? - в который раз спросил ангел, с ногами забираясь на полку и облокачиваясь на стенку вагона рядом с окном. В любой другой момент он бы с радостью предложил бы что угодно – что угодно без разумных пределов обычно бывает только у Него – чтобы ангел заткнулся.
Но Кроули молчал и излишне задумчиво смотрел в окно. Они выехали из штата несколько часов назад, но до Нью-Йорка оставалось еще слишком много времени. Достаточно времени, чтобы он решился исправить одну досадную деталь. Если вокруг все так считают, то почему бы не сделать, как просят окружающие, и спокойно воспринимать это так, как надо?
К тому же Азирафель в самом деле был так наивен, что воспринимал это нормальной дружбой.
Иногда Кроули казалось, что дружбы между демоном и ангелом существовать не может так же, как между мужчиной и женщиной. Оставалось только как-то объяснить это нерадивому ангелу, по которому он все-таки обязательно будет скучать, если он снова скроется в своем магазинчике. К тому же, им следовало бы обсудить многие моменты. Например, он определенно почувствовал Кроули-старшего, о котором демон позорно умалчивал вот уже пару тысяч лет, и это была единственная Тайна, что у него была от Азирафеля.
- Может, все-таки что-то не так? – попробовал еще раз ангел, облизывая пластмассовую ложку. Трудно есть ананасовое мороженое и одаривать демона настолько сочувствующим и всепонимающим взглядом мог только он.
Демон вздохнул и снял очки. Окружающие купе заволновались сами собой, им показалось, что смеркалось как-то слишком рано.
- Руку дай, - попросил он устало. Ангел тут же покорно вытянул руку ладонью кверху, продолжая с любопытством поглощать мороженое. Демон приподнял ее и сжал в своей руке. Любопытство в глаза ангела ничуть не изменилось. – Вы правда ничего не чувствуете? – он спросил, уже понимая ответ. Азирафель пожал плечами.
- А что надо? – пожалуй, мороженое было слишком сладким. И излишне теплым.
- Понятия не имею, - он устроил свои пальцы меж пальцев ангела и продолжил смотреть на их руки. – Они все равно лишь первые. Ты вообще слышал, чтобы людей делали демонами?
- Вряд ли это хороший знак, - кивнул ангел. Он не чувствовал себя ни неловко, ни неуютно. Скорее, почти так же, как и секунду до того. Почти просто потому, что до того Кроули был в очках. И его глаза определенно до поездки были другими. Более желтыми, чем сейчас. Сейчас они спустились в настоящие бежевые, так что даже не пугали. Его.
- Где один, там и сотня. А они помнят, что дает силу. Они помнят эмоции и смогут смоделировать их в нашем менталитете и нашей физиологии, - он жалел, пожалуй, лишь о том, что будет достаточно молод и полон сил, чтобы лицезреть это, но так же стар, чтобы попробовать уследить за их инновациями. А ведь он один из самых молодых демонов, и самых передовых. Может быть, у него есть тысяча лет, прежде чем заокеанские преобразования доберутся до них. – В конечном итоге холодная договоренность будет побеждать до тех пор, пока они не научаться контролировать их. Может быть, еще две тысячи лет.
- Я бы хотел восстановить Александрийскую, - смущенно признался Азирафель. – На нескольких языках. Вручную. Может, с удобствами посовременнее. Мне бы пригодился твой вкус.
- Планируешь совместную старость? – он сжал руку ангела сильнее. Азирафель снова пожал плечами, сверкая голубыми глазами. Идея о собственной библиотеке там, где начинался Мир, каждый раз приводила его в нервное возбуждение. – И при этом ты ничего не чувствуешь, - он попытался разорвать прикосновение.
- Я может не совсем осведомлен о практической части, но теоретическую любят пихать надо и не надо, глянешь – вроде философская мысль, а строкой ниже – уже любовь до гроба, - немного печально произнес ангел, не скрывая взгляда с искрой хитрости в улыбающихся глазах. – Они по-настоящему счастливы. Хотя я слегка завидую. Говорят, Габриэль вернулся сильнее, чем был. Не то, чтобы я видел, каким он был, - разочарованный вздох. – Он почти как телезвезда, - пояснил он едва нахмурившемуся демону
- Я заметил, что любой разговор не обходится без него, - кивнул демон. – Но мы можем пообсуждать его в любое другое время. – он поднялся со своей полки, пригнувшись – вовремя вспомнив о своем росте – и перебрался на полку Азирафеля, притягивая его за руки к себе.
- Но если ты не чувствуешь, какой в этом смысл? – прошептал он, ладонью накрывая пухлую щеку с тем не менее проступавшим углом скулы. – Если это и надо было начинать, то будучи обделенными мозгами в переходном возрасте.
- Я чувствую, - почти обиженно заявил он и даже попытался вытянуть губы, как делают в очень плохих романтических фильмах. Демон покачал головой и без труда скользнул ладонью под лопатками ангела, представляя основание крыльев.
Иногда достаточно лишь представить.
В этом взгляде был взрослый Азирафель. Азирафель, испытывающий ощущения острее, чем во время чтения кульминации какой-нибудь жутко интересной книги. Испытывающий нетерпение сильнее, чем за двадцать страниц до развязки. Гораздо возбужденнее, чем после предисловия.
Такой Азирафель предпочел бы узнать все, даже послесловие.
В выражении его лица больше не было и намека на какую-то детскость. Он был неожиданно красив в приятном удивлении, неожиданно смущен в стремлении повторить это. Он разглядывал неверяще демона снизу вверх, расслабляя напряженные плечи. Демон не убирал руки, но и не двигал ею. Наслаждался тем эхом, что еще мерцало в глубине голубых глаз.
Сколь бы он не ненавидел слушаться кого-то, особенно отца, которому когда-то решил рассказать про нового знакомого, болезненного мальчишку с дефектом крыльев, который вызывал в нем жалость и какое-то странное желание быть дефектными напару, он не мог не признать, что этот мальчишка, Винчестер, был откровенно нахален и откровенно заразен. К слову, сам Кроули терпеть не мог в детстве привязывать железные банки к кошке. Кроули-старший не особенно пугался этого, все еще увлекаясь всевозможными путями того, как добраться до приближенных к Люциферу. Он даже не научил сына, как правильно различать уровни пакости и какой гадости соответствовать. Впрочем, это передалось вместе с остальными генами и высокими залысинами, которые периодически старили Кроули.
Он думал, что его отец наверняка знал о подобной слабости ангелов. Он помнил совсем младенцем, как его отец довольно тепло проводил время в компании кого-то очень шумного и пахнущего шоколадом так, что от одного запаха у детей мог развиться диатез. Так что и обращаться с этой крайне интимной частью тела он, по идее, должен был уметь.
Он же не знал, что его отец славился умением мгновенно подчинять себе любого ангела. Пожалуй, лишь один на самом деле поставил его на колени. Разница в росте от этого сильно не поменялась. Но любой из Кроули втайне признавал, что иногда на коленях очень и очень удобно. Теоретически.
Если ангелы утверждали, что не обладают чувствительностью, то скорее всего, они просто не знали о том, насколько восприимчивы их крылья. Что кожа их тел на самом деле горит вокруг крыльев и на самом деле принадлежит ангелам, поэтому любое касание они воспринимали на довольно высоком уровне. Это потрясающее чувство наслаждение, впрочем, не находило выхода, и у Кроули еще будет идея, как разобраться с этим, но до тех пор он будет немного занят.
Скажем, чересчур невесомыми прикосновениями к пуху и коже одновременно, прижимая тонкие прожилки к покрасневшей плоти и перекатывая ими, заставляя щеки Азирафеля не просто краснеть, а по-настоящему алеть. Он без лишних раздумий подался вперед, устраиваясь на груди демона и пряча лицо в отвороте темной рубашки. Демону он иррационально доверял. Он в книге прочитал, что иррационально все равно правильно, хотя и не доказано. И обязательно имеет право на существование. Что не скажешь о том поразительно мучительном чувстве, что он испытывал во всей своей сущности, подозрительно напоминавшей ласкающегося котенка. У него даже очки запотели от собственной неловкости. Он даже не заметил, как Кроули осторожно снял их, лишая ангела стопроцентного зрения, которое у него было и одновременно не было, потому что он мог, но не хотел.
Длинные пальцы резко перебрались туда, где перья были совсем мягкими, но уже чуть более вытянутыми. Их было так много, что основание казалось несколько толще, чем кончики, с трудом помещавшиеся в этом купе. Невозможно было добраться до теплой кожи под этим слоем, но видимо сами попытки дарили ангелу крайне приятные ощущения. И в то же время он сжался в руках демона так, что он спокойно обнимал его за плечи. И позволил себе на секунду склониться к светлым волосам. Они предпочитали одну марку шампуня, хотя и несколько разные цвета. Азирафель обожал зеленый, тогда как Кроули предпочитал фиолетовый. Это сказывалось на оттенке запаха, но отнюдь не на его мягкости.
В общих чертах он даже понимал Дина. Неожиданно заполучить в свои руки нуждающегося в тебе противоестественно ангела – определенно приятное чувство. Особенно как со времени Апокалипсиса искренне нуждаешься в нем. Не то, чтобы прикасаться было так приятно, но крылья были совершенно иным делом. Это было почти так же, как если бы он встретил еще не поддавшегося слабостям ангела Азирафеля, без излишней наивности и страсти к книгам, а бесконечно правильным в отношении понятий и представлений. То, что он сделал с тем ангелом, было его личной гордостью и достижением.
- Только не болтай на каждом углу, - попросил его устало демон, совсем уж как котенка почесывая по верхнему краю крыла, отчего у Азирафеля автоматически закрывались глаза. Он приоткрыл их, пытаясь понять, чего хочет от него демон тогда, когда не то что тело, он сам себя не слушает.
- Что? – шепотом переспросил он и неосознанно облизнул уголок губ.
- О том, что я соблазнил тебя только спустя шесть тысяч лет, - он перенес руку с крыльев на мягкие и очень растрепанные волосы. – Это, видишь ли, унизительно.
-Это потрясающе, - тут же воспротивился Азирафель, обнаруживая, что не только сам подался в объятия Кроули, но и неведомым образом почти сполз к нему на колени. – То, что ты не пытался совращать целых шесть тысяч лет!
Конечно.
Ведь это будут совсем не они, если не будут спорить.
Теперь у Кроули, впрочем, будет одно большое преимущество. В любой момент он мог бы превратить ангела в отменное желе с запахом старых книг и как следует насладиться ролью Опускателя На Землю.
Правда в том, что у них еще есть несколько часов до Большого Яблока, чтобы найти подобное Преимущество у Азирафеля.
Тут уж сыграло свою роль чувство Справедливости.
Словом, все это все равно была одна большая…
Ситуевина*.
*Точно не установлено, когда она на самом деле началась и закончилась ли вообще. Кажется, она была еще в 750 годах до нашей эры, когда доподлинно известно, что семь холмов выросли вокруг реки исключительно потому, что излишне активные ребятки не могли поделить, чей холм выше, прежде чем не было доказано, что проще вырастить одну и закатнуться уже с нее. Последний раз ее следы видели в 2012, когда в Венеции выпало столько осадков, чтобы сделать снежного ангела, потому что в мире был только один ангел, который не знал о своем снежном собрате. Впрочем, у него всегда был демон, чтобы это разъяснить.
Если вам кажется, что такая же Ситуевина осталась где-то в Америке, скорее всего, вам не кажется, но об этом совсем другая история.
@темы: категории: слэш, творчество: фанфикшен, supernatural beings: Aziraphale, supernatural beings: Crowley, категории: кроссоверы, рейтинг: PG
-
-
19.02.2012 в 22:56И стиль, и слог, а уж финал - просто вынос мозга.
Спасибо за доставленное удовольствие!
-
-
19.02.2012 в 22:58-
-
19.02.2012 в 23:28